папа никогда никого не просил нам помочь. Я думал, что он именно поэтому принял в штыки затею с веломарафоном.
Ник опять замолчал. Трикси заметила, что на лбу у него выступили бисеринки пота. Она с волнением ждала, что вот сейчас откроется, что отец Ника был связан с фальшивомонетчиками. Вопрос был уже готов сорваться с ее губ, но она придержала язык. Если Ника сейчас прервать, то он может замкнуться в себе и больше ничего не рассказать. Похоже, что и остальные ребята почувствовали это, потому что все молча ждали, когда Ник возобновит свой рассказ.
— Я должен перед тобой извиниться, Трикси, — наконец произнес Ник. — Я был очень груб с тобой тогда в школе, когда ты хотела поговорить со мной об афишах. Я не мог тебе объяснить, что произошло на самом деле, и я не знал, что мне делать. Прости меня.
— Не стоит, Ник. Я все понимаю, — тихо ответила Трикси. На какое-то мгновение ей показалось, что рассказ Ника окончен, но он заговорил опять:
— Когда полицейский допросил меня по поводу телефонных звонков, я начал подозревать, что за поведением моего отца кроется нечто большее, чем просто нежелание принять чужую благотворительность. Я долго думал об этом и в конце концов потребовал объяснений.
И вот что рассказал Нику отец. Месяц или два тому назад к нему явились какие-то люди. Они спросили, не хочет ли он заработать кучу денег, и предупредили, что работа предстоит сложная. Он спросил, что за работа. Один из мошенников — тот, что был ниже ростом — хитровато подмигнул и сказал: 'Ну, скажем, деньги сами потекут к вам в карман'.
Отец Ника понял, что речь идет об изготовлении фальшивых денег, и заявил, что не может позволить использовать свой магазин для подобных целей. 'Но вам и не придется, — заверил его преступник. — У нас есть своя мастерская'. А второй — у которого мускулы были развиты значительно лучше, чем мозги, — сболтнул, что мастерская находится на Олд-Телеграф-роуд. Первый посмотрел на своего напарника уничтожающим взглядом и приказал заткнуться, и на какое-то мгновение отец Ника испугался, что уже узнал слишком много.
Но тем не менее он продолжал стоять на своем и заявил, что не хочет иметь ничего общего с этим предприятием. Невысокий преступник пожал плечами и сказал, мол, ладно, ничего не поделаешь, но предупредил мистера Робертса, чтобы тот не вздумал обращаться в полицию. 'Ваша жена заболеет значительно сильнее, чем болеет сейчас', — добавил он.
Разумеется, мистер Робертс никому не говорил о фальшивомонетчиках, но когда Ник рассказал ему о маршруте веломарафона и о том, что первая остановка будет у заброшенного дома на Олд-Телеграф-роуд, он сразу припомнил фразу, вырвавшуюся из уст одного из преступников, и понял, что, наверное, это то самое место и есть. Именно поэтому он приказал сыну молчать.
В завершение своего рассказа Ник сказал:
— Когда сегодня вечером папа рассказал мне обо всем, что произошло, я тут же сел в машину и приехал сюда. Машину я припарковал у дороги, а до дома дошел пешком. Преступники что-то грузили в микроавтобус. Я подождал, пока они оба скроются в подвале, потом забрался в автобус. Я решил, что проеду с ними до их нового логова, а потом выберусь и сообщу в полицию. Тут появилась Трикси, и… ну, я думаю, все остальное вы уже знаете.
Воцарилось молчание. Все думали о том, что было бы, если бы события развивались иначе.
— Мне кажется то, что ты сделал, — это просто великолепно, Ник! — нарушила тишину Белочка. — Нужно быть по-настоящему мужественным человеком, чтобы прийти сюда одному, зная, что тут тебя ждет.
Ник грустно покачал головой.
— Если бы я действительно был по-настоящему мужественным человеком, я бы настоял на своем в нашем споре с отцом две недели назад, и тогда ничего этого не случилось бы.
— Но ведь нельзя же рисковать испортить отношения с родными, Ник! Мы все это очень хорошо понимаем. — Джим произнес эти слова негромко, но твердо и уверенно. Трикси поняла, что он думает о своих собственных проблемах с отчимом, с которым ему приходилось жить, и от которого он в конце концов сбежал, а потом его усыновили Белочкины родители.
— Как бы то ни было, но моя нерешительность привела к тому, что у всех у вас возникли серьезные проблемы — все эти угрозы по телефону, порезанные шины, сломанная тачка мистера Мейпенни. Пока я сидел в микроавтобусе, я слышал, как преступники похвалялись друг перед другом своими действиями. Они нисколько не раскаивались в содеянном — а если и сожалели о чем, так только о том, что им все-таки не удалось заставить вас отменить веломарафон.
— Ты уверен — преступники говорили, что именно они все это совершили? — переспросил Брайан. — Если так, то вся тайна раскрыта.
Трикси кивнула, подтверждая слова Ника.
— Пока я сидела в подвале, тот, что пониже, и мне признался, что он сделал все это. Правда, нельзя сказать, что признался, потому что он, как правильно сказал Ник, ни капельки не сожалел о содеянном.
— Если кто и должен сожалеть о содеянном, так только я, — сказал Ник. — Я чуть было не испортил все дело. Могу я сделать что-нибудь такое, чтобы искупить свою вину?
— Мне кажется, ты более чем искупил свою вину сегодня вечером, — заметила Трикси. — Ты спас мне жизнь.
Белочка, Джим и Брайан кивнули в знак согласия.
— А я возражаю, — строгим голосом произнес Март. Трикси встревожилась, но, увидев озорные искорки в глазах брата, облегченно вздохнула.
— Есть одно маленькое дельце завтра, — поведал Нику Март. — По-моему, ты мог бы появиться завтра у дома мистера Мейпенни и помочь накормить всю голодную ораву охотничьим рагу. Очень может быть, что и тебе достанется целая миска этого блюда. Что ты на это скажешь?
— Я скажу, что с радостью вам помогу, — улыбнулся Ник.
Тут Трикси почувствовала, что смертельно устала. В последние несколько минут только чувство любопытства не давало ей уснуть. А теперь, когда все тайны были раскрыты, она чуть с ног не валилась.
Заметив это, Джим обнял ее за плечи и отвел к машине.
— Пожалуй, будет лучше, если мы отвезем вас домой, юная леди, — сказал он. — День у вас выдался на редкость беспокойный.
Джим усадил Трикси в машину. Она положила голову ему на плечо, поджидая, пока остальная компания погрузится в машину. 'Я так рада, что отец Ника невиновен!' — подумала Трикси и погрузилась в сон.
НОВЫЕ ДРУЗЬЯ
Утром, с появлением яркого солнца, улетучились последние опасения организаторов веломарафона: что пойдет дождь, и все придется отменить.
Трикси и ее братья проснулись рано — гораздо раньше, чем обычно по субботам, и на этот раз не было ни стонов, ни вздохов по поводу того, что надо вылезать из кровати.
Трикси помогла маме приготовить завтрак — поджаренный хлеб и сосиски. Но, накрывая на стол, она сказала:
— Не уверена, что нам вообще надо сегодня что-нибудь есть. Я хочу хорошенько проголодаться к тому моменту, как мы доберемся до мистера Мейпенни.
— До этого еще далеко, дорогая, — улыбнулась миссис Белден. — Полагаю, что свежий воздух и радостные волнения возродят знаменитый белденский аппетит.
Трикси рассмеялась.
— Ты права, как всегда, мама, — заявила она. — Это так мило с твоей стороны — позаботиться о детях, которые собираются бросить тебя в такой день, когда на ферме 'Дикая яблоня' так много дел.
— Сегодня хороший день, и ты вполне можешь забыть на эту субботу о своих домашних
