— А ты, Зази, что, суп не будешь?
— Пусть себе спит, — сказала вдова Авот'я измученным голосом. — Пусть отдохнет.
Зази открыла один глаз.
— Надо же, — ответила она, — эта старая галоша все еще здесь.
— Относись с состраданием к страждущим, — сказал Габриель.
— Вы очень добры ко мне, — сказала вдова Авот'я. — Не то что она (жест). Да, дети действительно бессердечны.
Она опустошила свой стакан и подала Габриелю знак, что хотела бы выпить еще.
— Совсем с цепи сорвалась, — прошептала слабеющим голосом Зази.
— Гм! — сказал Габриель. — Какое это все имеет значение? Правда, старая перечница? — добавил он, обращаясь к заинтересованной стороне.
— Ах! как вы добры ко мне! — ответила последняя. — Не то что она. Да, действительно, дети бессердечны.
— Долго она еще будет нам надоедать? — спросил Турандот у Габриеля, удачно заглотнув очередную порцию пищи.
— Как вы все-таки жестоки, — сказал Габриель. — Эта старая развалина как-никак расстроена.
— Спасибо, — с чувством сказала вдова Авот'я.
— Не за что, — ответил Габриель. — Кстати, о луковом супе: надо сказать, это в высшей степени выдающееся изобретение.
— Вот этот вот? — спросил Подшаффэ, энергично доскребая со дна тарелки прилипшее сырное волокно. — Конкретно этот суп или луковый суп вообще?
— Луковый суп вообще, — решительно ответил Габриель, — когда я что-либо говорю, я всегда обобщаю... Я не люблю полумеры.
— Ты прав, — сказал Турандот, который тоже покончил со своей похлебкой. — Не надо усложнять, когда все и так ясно, к примеру, мюскаде почти не осталось, старуха все выдула.
— Потому, что вино хорошее, — сказала вдова с блаженной улыбкой. — Я тоже умею обобщить, когда надо.
— Болтай, болтай... — сказал Зеленуда, который внезапно пробудился от никому и в частности ему не известных причин.
— Хватит с меня, — сказала Зази, отталкивая свою порцию.
— Подожди, — сказал Габриель, придвигая к себе ее тарелку. — Я доем. И принесите нам еще две бутылки мюскаде и бутылку гранатового сиропа, — обратился он к проходящему мимо официанту. — О нем (жест), кстати, мы совсем забыли. Может, он тоже хочет перекусить.
— Эй, Зеленуда, — воскликнул Турандот. — Есть хочешь?
— Болтай, болтай, вот все, на что ты годен, — сказал Зеленуда.
— Значит, хочет, — сказал Подшаффэ.
— Не тебе мне объяснять, что он имел в виду, — высокомерно сказал Турандот.
— Я бы никогда и не посмел, — сказал Подшаффэ.
— Тем не менее он это сделал, — сказала вдова.
— А вы не усугубляйте, — сказал Габриель.
— Понимаешь, — обратился Турандот к Подшаффэ, — я не хуже тебя понимаю все то, что понимаешь ты. Не такой уж я дурак.
— Если ты действительно понимаешь не меньше моего, — сказал Подшаффэ, — значит, ты действительно не такой дурак, как может показаться.
— Это уж точно, — сказала вдова. — Выглядит он полным дураком.
— Ну нахалка, — сказал Турандот. — Совсем меня затиранила.
— Вот что бывает, когда человек в обществе не котируется, — отметил Подшаффэ. — Первая попавшаяся свинья может плюнуть ему в морду. Со мной бы она не посмела.
— Все дураки, — неожиданно энергично выпалила вдова Авот'я. — Вы — тоже, — добавила она, обращаясь к Подшаффэ.
И тут же получила по голове.
И тут же нанесла ответный удар.
В активе Подшаффэ был еще один удар, который был тут же нанесен в Авот'ийную рожу.
— Чортпобери! Чортпобери! — заорал Турандот.
И принялся прыгать между столиками, пытаясь хотя бы отдаленно изобразить Габриэллу в номере «Умирающий лебедь».
Зази снова погрузилась в сон. Зеленуда, движимый, по всей видимости, жаждой мести, пытался выбросить из клетки свежий экскремент.
Интенсивный обмен пощечинами между Подшаффэ и Авот'ей продолжался. Габриель хохотал, глядя на то, как Турандот пытается исполнить фуэте.
Все это, однако, сильно не пришлось по вкусу официантам из «Никтолопов».
Двое из них — вышибалы известные — мигом схватили Турандота с двух сторон под руки и, подняв в воздух, выбросили из бара прямо на асфальт, на мостовую, прервав тем самым холостой пробег нескольких такси, вяло передвигавшихся в прохладной серой предрассветной мгле.
— Нет уж! — воскликнул Габриель. — Только не это.
Он вскочил, схватил обоих официантов, которые с чувством выполненного долга возвращались к своим хозяйственным делам, и столкнул их головами с такой силой и так удачно, что бахвалы рухнули наземь, причем головы их сплющились воедино.
— Браво! — воскликнули хором Подшаффэ и вдова Авот'я. Как будто сговорившись, они прекратили обмен корреспонденцией.
Какой-то третий официант — известный драчун — решил одержать молниеносную победу над противником. Схватив сифон, он поставил себе целью проломить его массой череп Габриеля. Но Подшаффэ был готов к контратаке. Другой, не менее объемистый сифон, запущенный им в официанта, в конце своей траектории нанес весьма ощутимый материальный ущерб головенке хитреца.
— Чортпобери! — заорал Турандот, принявший наконец на мостовой вертикальное положение, при этом он покалечил тормозные колодки нескольких ночных фаэтонов, оказавшихся на улице в этот особенно ранний час. Повинуясь благородному порыву, он снова ворвался в пивную с явным намерением продолжить борьбу.
Теперь уже изо всех дыр толпами высыпали официанты. Невозможно было даже предположить, что их тут столько. Они полезли из кухни, из подвалов, из служебных помещений, со складов. Их плотная масса поглотила Подшаффэ, а вслед за ним и оказавшегося на их пути Турандота. Но справиться с Габриелем было совсем не так просто. Подобно жуку, окруженному полчищем муравьев, подобно быку, попавшему в колонию пиявок, Габриель взбрыкивал, фыркал, храпел, резко разбрасывая вокруг себя снаряды из человеческой плоти, которые разбивались о столы и стулья или просто скатывались под ноги посетителям.
Шум от состоявшегося обмена мнениями наконец разбудил Зази. Увидев родственника в окружении официантской своры, она заорала: «Дядюшка, держись!» — и, схватив кувшин, запустила им в самую гущу толпы. Вот сколь велики духом девы Франции! Вдова Авот'я, вдохновленная этим примером, метала вокруг себя пепельницы. Вот на что толкает менее одаренных жажда подражания. Вдруг послышался страшный грохот: это Габриель рухнул в посуду, увлекая за собой семерых распоясавшихся официантов, пятерых ввязавшихся в борьбу посетителей и какого-то эпилептика.
Вскочив в едином порыве, Зази и Авот'я подошли к колышущейся среди опилок и осколков стекла человеческой магме. Несколько метких ударов сифоном вывели из строя еще нескольких борцов с недостаточно крепкими черепами. Благодаря этому Габриель смог встать, буквально разорвав пелену противников, и обнаружил тем самым весьма помятое присутствие распластанных на полу Подшаффэ и Турандота. Несколько газированных струй, направленных им в лицо женской санитарной частью, поставили их на ноги. С этого момента исход борьбы был предрешен.
Пока вялые или просто равнодушные посетители покидали пивную, наиболее оголтелые вместе с официантами, теряя последние силы, испускали дух, напоровшись либо на крепкий кулак Габриеля, либо на
