И скрылся за дверью вместе с братом.
Тейлон прижал Саншайн к груди, радуясь, что она снова с ним. Однако его не оставляло беспокойство о ней; к тому же он заметил, что Ашерон чем-то очень озабочен, если не сказать испуган.
—
Что с ней?
Эш тяжело вздохнул:
—
Ей дали
эухаристиси
.
— В ответ на непонимающий взгляд Тейлона он перевел: — «Вино наслаждения».
— Можно еще раз?
—
Очень мощный афродизиак. Наполняет тело эндорфинами, снимает все барьеры. Пара глотков — и человек не может думать ни о чем, кроме секса.
При мысли о том, кто и зачем мог напоить ее таким снадобьем, Тейлона охватила ярость.
—
Ты думаешь, Камул... с ней?!
—
Нет. Думаю, это сделал не Камул, а кое
-кто другой. Как послание для меня и предупреждение тебе.
—
Как так?
Щеки Эша порозовели — верный признак гнева. Очень редкий признак: за полторы тысячи лет Тейлон лишь трижды видел Ашерона в таком состоянии.
—
Вино наслаждения было широко распространено в Атлантиде. Но с тех пор как Атлантида погрузилась в море, это снадобье забыто.
У Тейлона засосало под ложечкой. Он чувствовал: происходит что-то странное и страшное — и это касается не только его и Саншайн.
—
Ящер, — сузив глаза, начал он, — объясни мне наконец, что происходит? Сначала со мной встречается какой
-то парень, как две капли воды похожий на тебя, но не ты. Теперь кто
-то раздобыл рецепт снадобья, сгинувший одиннадцать тысяч лет назад вместе с твоей родиной, и напоил этой штукой Саншайн, похищенную Камулом! Что все это значит?
—
Это значит, что Камул не один. Он работает в команде.
—
С кем?
Он и не ожидал, что Ашерон ответит на его вопрос.
—
Тейлон, не лезь в это дело.
—
Трудновато, знаешь ли, не лезть в это дело, когда меня в него втягивают! И как я могу «не лезть», если в опасности Саншайн?
—
Делай то, что я тебе говорю!
—
Эш, смени
-ка тон. Я тебе не слуга.
Эш покраснел еще сильнее.
—
Ты подвергаешь сомнению мой авторитет?
—
Нет, только твою правоту. Давай
-ка начистоту: с кем мы все
-таки имеем дело и зачем он дал Саншайн это снадобье?
—
Я не обязан перед тобой отчитываться, кельт. Достаточно тебе знать, что это мой старый враг, выдающий себя за меня.
—
Зачем?
—
Ну уж, наверное, не для того, чтобы сманить к себе моих друзей, верно?
Тейлон зарычал от ярости. Какого черта Эш так скрытен? Почему он вообще ничего о себе не рассказывает?
—
Кто он такой? Оборотень? Полубог?
—
При последней нашей встрече он был человеком.
—
Тогда почему он так похож на тебя? Родственник?
—
Тейлон, я не готов играть с тобой в угадайку. Этот человек — моя проблема, а не твоя.
—
Тогда, по крайней мере, объясни, как мне вас различать?
Ашерон снял очки.
—
По глазам. Я — единственный человек на земле, родившийся с такими глазами. У него глаза другие, поэтому он никогда не снимает очки, чтобы себя не выдать.
—
Зачем он за тобой гоняется?
—
Хочет меня убить.
—
Почему?
Ашерон отступил на шаг.
—
Твоя задача проста: отвези ее к себе на болото и охраняй. Не знаю, какой дозой ее угостили, но подозреваю, что, проснувшись, она будет все еще полна страсти. Так что, поверь мне, тебя ждет приятный день.
—
Поверить тебе! — горько повторил Тейлон. — Только это от тебя и слышно! Мы все должны тебе верить, но сам ты не доверяешь никому! Ты вообще не рассказываешь о себе ничего! Почему, Эш?
Разумеется, Ашерон промолчал. В этот миг Тейлон понял, как чувствовала себя Саншайн с ним самим, когда он отказывался рассказать ей хоть что-то о своей жизни.
Удивительно, как она не спустила его с лестницы!
—
Эш, поди
-ка сюда! — позвал снизу Вейн. — Мы кое
-что нашли, тебе стоит взглянуть.
Подняв Саншайн на руки, Тейлон начал спускаться по лестнице. Ашерон последовал за ним.
Вейн и Фанг ждали их в маленькой пустой комнатке слева, в дальнем конце холла. Здесь на стене был начерчен углем странный символ — грубое изображение трех танцующих женщин и стаи голубей над ними. Над головой каждой женщины — приклеенная к стене записка.
По надписям Тейлон понял, что одна из них предназначается ему самому, вторая — Саншайн, третья — Ашерону.
Эш сорвал со стены все три записки, распечатал адресованную Тейлону, прочел ее вслух: «Ты не послушался меня, кельт. Я ведь приказал тебе сидеть вместе с женщиной на болоте. Там она была бы в безопасности.
Теперь гадай: где, когда и как она умрет, потому что я ее убью, в этом можешь не сомневаться».
Эш развернул записку Саншайн: «Как, Тейлон, ты читаешь почту своей возлюбленной? Стыдно, стыдно! Неужто ей не доверяешь?
Не беспокойся, она тебе не изменила. Хотя и очень старалась. Пришлось привязать ее к кровати — иначе она бы нас всех изнасиловала!»
—
Я этому сукиному сыну сердце вырву! — взревел Тейлон.
Быстрым гневным движением Эш вскрыл последнее письмо, но его читать вслух не стал.
Эта записка, написанная другим почерком, предназначалась ему самому.
«Язнаю тебя, братец. Знаю все, что ты сделал.
Знаю, как ты живешь.
Знаю, какими сказками убаюкиваешь свою совесть, чтобы спокойно спать по ночам.
Скажи, что подумают о тебе твои Темные Охотники, если кто- нибудь расскажет им правду о тебе?
Если их жизнь тебе дорога, — держи их от меня подальше.
Увидимся на Карнавале».
Эш смял записку в кулаке и уничтожил ее силой мысли. Его захлестнула бешеная ярость. Стиккс хочет войны? Отлично, будет война! Только придется ему собрать побольше даймонов!
