знал Ашерона: как бы тот ни был пьян или одурманен — никогда не отказал бы в помощи даже незнакомцу! А ради спасения тех, кто находился под его защитой, он готов был перевернуть землю и небеса.
И самозванец прервал разговор.
Тейлон отшвырнул телефон и потер ладонями лицо. Все это казалось ему каким-то бесконечным дурным сном.
Всего два человека на свете ему близки и дороги. Один — друг и учитель, плечом к плечу с которым он сражается уже полторы тысячи лет.
Другая — женщина, чья душа ему дороже собственной жизни.
Оба они — в опасности. Оба нуждаются в его защите.
Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным! Даже в тот день, когда погиб его дядя. Тогда, по крайней мере, он сжимал в руках меч и знал — или думал, что знает, — кому мстить.
Но сейчас ему противостоят враги не из плоти и крови. Один — таинственный самозванец, выдающий себя за Ашерона. Другой — подлый бог, одержимый жаждой мщения...
Что же делать?
Обернувшись, он бросил взгляд на Саншайн.
Ее темные волосы разметались по подушке, смуглая рука темнела на белоснежной простыне. Лицо было по-детски безмятежным и удивительно красивым. Глядя на нее, он словно чувствовал ее в своих объятиях, ощущал жар ее тела, тепло ее прикосновений...
Как же ее защитить?
Прикрыв глаза, Тейлон вспомнил его облик, освещенный неярким светом очага. В глазах друида сияла гордость и отцовская любовь.
Тейлон накрепко запомнил отцовский завет. Так он и поступал: во всем полагался на Морриган — и богиня платила ему добром. Никто не мог победить его в бою, ни силой, ни хитростью.
Но враг нанес удар с неожиданной стороны: предательство настигло Тейлона в собственном доме.
Его незаконнорожденный кузен мечтал о престоле и решил расправиться со всеми, кто стоял у него на пути. Сначала — с королем и королевой, затем — с Тейлоном и Сиарой.
Тейлон не подозревал, что его дядю и тетю убили заговорщики, возглавляемые собственным сыном короля.
Правда открылась ему лишь после того, как друиды казнили его и Сиару.
В ту ночь, когда Тейлон напал на свой клан, кузен признался ему во всем, надеясь на пощаду.
Но Тейлон, снедаемый ненавистью и отчаянием, отомстил всем, а затем затворил свое сердце на много сотен лет.
Пока однажды на темной улице ему не встретилась фея с черными косами и огромными сияющими глазами...
Он любит ее. Любит ее смех, ее живой ум, ее нежное сердце.
Она исцелила его. Рядом с ней он снова живет. Он вновь стал самим собой.
А без нее... зачем ему жить?
Но если она останется рядом с ним — неминуемо погибнет.
— Я должен с ней расстаться, — произнес Тейлон вслух.
Иного выбора нет.
13
Высоко над городом, на мосту-переходе, рядом с кафе «У Джексона», сжимая руками железный поручень, стоял Зарек. Внизу, по Уилкинсон-стрит и соседней Декатур-стрит сновали люди, входя и выходя из магазинов, клубов и ресторанов.
Ашерон передал Зареку приказ сидеть дома до самого Карнавала. Но Зарек — не из тех, кто подчиняется приказам.
Сидеть дома ему смертельно наскучило на Аляске, в долгие полярные дни. В доме он чувствовал себя словно в клетке — а этого Зарек терпеть не мог.
Когда он улетал из Фэрбенкса, на дворе было четырнадцать градусов ниже нуля. По сравнению с полярным климатом промозглая и ветреная новоорлеанская зима казалась ему тропиками.
Даже пронзительный ветер с реки для Зарека был лишь легким прохладным бризом.
Конец июня и июль в Фэрбенксе бывали теплыми, даже жаркими, но к тому времени, когда нескончаемый солнечный свет сменялся призрачными сумерками белых ночей и Зарек отваживался выйти из дома, полярный холод вновь вступал в свои права.
Да и выйти удавалось в лучшем случае всего на несколько минут — восходящее солнце вновь гнало его под защиту четырех стен.
Девять столетий Зарек был прикован к суровой земле Аляски.
Но теперь наконец-то получил передышку.
Прикрыв глаза, Зарек вдохнул воздух, полный запахов жизни. Аромат различных кушаний смешивался в нем со свежестью речной влаги. Снизу, с улиц, доносились смех и обрывки оживленных разговоров.
Неудивительно, что Тейлон и Кириан так любят этот город.
Хотел бы Зарек остаться здесь хоть еще ненадолго! И не только потому, что ему этот город тоже пришелся по душе. Здесь были другие Охотники — такие же, как он. Люди, с которыми можно поговорить...
Но Зарек вечно хотел невозможного.
Справа отворилась дверь, в проеме появился маленький мальчик. Зарек скользнул по нему равнодушным взглядом — он всегда считал, что терпеть не может детей. Однако этот мальчуган был не так уж плох. Пожалуй, даже симпатичный. Каштановые волосы, нежное тонкое личико... И слезы на глазах.
Заметив Зарека, ребенок решительно направился к нему.
Глубоко вздохнув, Зарек оторвался от поручня, спрятал в карман руку с когтями и повернулся к мальчугану:
Он протянул малышу руку, и мальчишка тут же вцепился в нее своей крохотной ручкой, словно в спасательный круг. Зарека это поразило: сам он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь — даже в самом раннем детстве — с таким доверием тянулся к взрослым.
Зарек кивнул.
Исчерпывающая информация.
— А вам?
