— «Накладочка»? — повторил Тейлон. — И часто у тебя случаются такие «накладочки»?
Эрот смущенно откашлялся:
— Видите ли, мне никто не сказал, что вы — родственные души. Свинцовой стрелой можно убить легкое увлечение, похоть, болезненную страсть, но не истинную любовь. Ее ничто убить не в силах.
Саншайн молча смотрела то на одного, то на другого. Наконец она поняла, что происходит, и ей захотелось придушить этого мерзавца!
— Так, значит, ты пытался сделать так, чтобы я тебя возненавидела?
Теперь Тейлон смущенно заулыбался — точь-в-точь как Эрот.
— Дорогая, я все объясню...
— Да уж, объяснись, будь так добр! — кипя от ярости, прорычала Саншайн. — Что ты о себе вообразил? Как посмел тайком от меня насиловать мой ум и сердце?
— Саншайн! — вмешался ее отец. — Он прав. У вас с ним нет будущего. Он — не человек.
— А мне плевать, кто он! Нас с ним кое-что связывает, и я поверить не могу, что он оказался на такое способен!
— Я запрещаю тебе с ним встречаться, — отрезал отец.
Она гневно повернулась к нему.
— Папа, мне не тринадцать лет! Ты не можешь мне ничего запретить, это касается только нас двоих!
— Я не хочу, чтобы ты снова умерла у меня на руках! — подчеркивая каждое слово, проговорил Тейлон.
— А я не хочу, чтобы мной манипулировали! Не согласен — дверь вон там!
Не говоря ни слова, Тейлон развернулся и бросился вон из клуба, раздираемый противоречивыми чувствами.
Он должен уйти. Как можно быстрее. Как можно дальше.
Ради нее. И ради себя самого.
Не оглядываясь, он бросился к мотоциклу. Оседлал его, но завести не успел, — Саншайн, выбежав следом, схватила его за руку.
— И что же, ты вот так меня бросишь?
Он оскалил клыки.
— Ты еще не поняла, кто я?!
Саншайн сглотнула. То, что говорила ей Психея, вдруг обрело смысл. Он — больше не Спейрр, доблестный воин, вождь своего клана. Не маленький мальчик, запретивший себе быть слабым. Не влюбленный юноша, отстоявший свою любовь.
Он — Тейлон. Темный Охотник: вечный защитник человечества от зла, крадущегося в ночи.
Но, думая об этом, она любит его еще сильнее.
При мысли о нем ее сердце поет. Без него она не мыслит жизни.
Как победить все, что стоит между ними? Этого она не знала. Но понимала одно: за Тейлона стоит бороться.
— Я знаю, кто ты, Тейлон. Ты — тот, кого я люблю. Я родилась на свет, чтобы любить только одного человека, — и это ты.
— Я — больше не человек.
— Но ты мой, и я не отдам тебя без боя!
Тейлон не знал, что делать. Голос ее, нежный и решительный, разрывал его сердце пополам.
Одна часть его хотела сжать Саншайн в объятиях, прижать к себе и никогда не отпускать.
Другая — оттолкнуть ее, ранить жестокими словами, заставить навеки его возненавидеть.
Саншайн выбрала за него — шагнув в его объятия, она страстно прильнула к его губам.
Тейлон застонал от сладкой муки. Теперь выбор был предрешен: зная, что не должен этого делать, он все же усадил ее на седло, завел мотор и выехал на залитую огнями ночную улицу.
Тейлон мчался прочь из города — к своей болотной хижине. Любовь и гнев бушевали в нем, раздирая его на части: запах Саншайн, ощущение ее тела, объятия ее нежных рук мешали думать о чем-либо ином.
Без нее он не может жить.
Так или иначе — она останется с ним.
Не в силах справиться с собой, Тейлон заглушил мотор посреди девственного леса. Спрыгнул с седла.
При взгляде на него Саншайн почти испугалась — никогда еще она не видела в его глазах такого огня, такой страсти, такой первобытной, звериной свирепости.
Он смял ее в объятиях и жадно, грубо впился губами в ее губы.
Его голод воспламенил ее: она вцепилась руками ему в плечи и, откинувшись на бензобак, с жаром ответила на поцелуй.
Что же случилось с Тейлоном! Казалось, чувства его полностью вырвались из-под контроля: он жил и дышал лишь ради того, чтобы овладеть ею. Покрывая поцелуями ее лицо и шею, он торопливо сорвал с нее блузку, чтобы сжать в ладонях освобожденную грудь.
Дикий, неукротимый, казалось, он ласкал все ее тело сразу сотней рук, — и она отвечала ему с той же страстью.
Она целовала его, терлась о его возбужденное естество, затем сорвала с него футболку и прильнула к его широкой обнаженной груди, чувствуя, как перекатываются под ладонями и щекой могучие мускулы.
— Хочу тебя, Тейлон! — прошептала она.
Тейлон поднял на ней юбку. Никогда в жизни он не испытывал такого страстного, неудержимого желания! Казалось, он умрет, если немедленно не войдет в нее, не ощутит всем телом сладостных содроганий ее женского естества.
Дрожащими руками она расстегнула молнию на его брюках, — и его возбужденный член вырвался на свободу. Тейлон вздрогнул от наслаждения, погрузив свой меч в теплые ножны ее ладоней. Что за чудное, неповторимое ощущение!
— Да, Саншайн! — прошептал он, обжигая ее своим дыханием. — Покажи мне дорогу домой.
Выгнув спину, она направила его точно во влажный жар своего тела. Ощутив вокруг себя ее мягкое тепло, Тейлон по-звериному зарычал.
На этот раз они любили друг друга молчаливо, грубо, яростно — как звери в полночном лесу. Задыхаясь и слабея от желания, Саншайн вцепилась в него, а он входил в нее все глубже, все агрессивнее, так, что от наслаждения у нее кружилась голова. Теперь он не прятал от нее клыков — он предстал перед ней во всем своем ужасающем величии.
Он больше не скрывал, что в его человеческом теле обитает неукрощенный зверь.
Взгляды их скрестились — и Саншайн прочла на его лице экстаз, который превосходил все человеческие восторги.
Она сжала его лицо в ладонях, пораженная и зачарованная внезапным пониманием того, что любит не только мужчину, но и хищника в человеческом облике.
С детства она слышала истории о бессмертных, о вампирах, дарящих своим жертвам опасное наслаждение, — большее чем самый страстный секс.
Сегодня ее вампир был с ней, — и как она хотела стать его жертвой!
Тейлон забыл обо всем. Он потерял рассудок — и знал это, но не мог остановиться. Весь мир исчез. Исчезло прошлое и будущее — осталось лишь настоящее. Только Саншайн. Его жизнь. Его радость. Тепло ее тела. Запах ее волос. Сияние ее глаз.
Он слышал, как гулко стучит в груди ее сердце. Чувствовал, как бежит по жилам горячая кровь.
Первобытное желание.
Сильнее самой сильной страсти.
Древнее самой жизни.
Он не мог ему противиться. В любую другую ночь... но не сейчас.
Сейчас Тейлон был хищником, охотящимся в ночи. Он прильнул к шее своей прекрасной жертвы — и,
