Я встала и накинула свой шерстяной красный плащ на себя, чтобы подойти к окну и рассмотреть улицу.
Там в саду, на лужайке были Ашерон и маленькая дочь повара. Они сидели на скатерти разложив хлеб, мясо, оливки и инжир разговаривали и играли в кости. Я не могла слышать, то, что он говорил девочке, но она визжала от смеха каждый раз.
Вставая, девочка протянула руку и дотронулась до плеча Ашерона. Он никому никогда не угождал, но к моему удивлению, он действительно взял ее за руки и помог встать, что бы она смогла выполнить кон.
Впервые с момента, когда я нашла его, он не казался обессиленным. Ел без страха и оглядки, и смотрел девочке в лицо так открыто.
Девочка вернулась с куклой, которую поспешила протянуть Ашерону. Он взял и сделал вид, что хочет накормить куклу оливками. Девочка счастливо засмеялась.
Очарованная их игрой, я направилась в сад, желая присоединиться к ним. Но как только Ашерон увидел меня свет его глаз потух. Я смотрела, как он буквально на глазах замкнулся в себе, мне стало страшно.
– Майя, вы должны уйти, – прошептал он девочке.
– Но я люблю играть с вами, Ашерон. Вы не сердитесь, когда я задаю глупые вопросы.
– Она может остаться, – поспешила я добавить. – Не хотела беспокоить вас.
Взгляд Ашерона стал непроницаемым.
Я вуздохнула, прежде чем взглянула на девочку.
– Майя, вы бы не могли бы принести мне бокал вина из кухни?
– Да, Ваше высочество. Я быстро вернусь.
Как только она исчезла из виду, я обратилась к вздрогнувшему Ашерону:
– Вокруг вас было много детей?
Он покачал головой.
– Это недопустимо.
– Но кажется вам легко с Майей. Почему?
Прежде чем ответить, он обернул жесткий плащ вокруг себя:
– Ей ничего не нужно от меня просто товарищ для игр. Для нее я ничем не отличаюсь от любого другого взрослого. Ничего ни имеет против моих глаз и не понимает что я противоестественный.
– Вы не противоестественный, Ашерон.
Он посмотрел на меня этим жутким взглядом.
– Ты чувствуешь притяжение ко мне. Ты не поддалась ему еще, но ты его чувствуешь, как и другие. Твое сердце выскакивает из груди, когда ты видишь, как я двигаюсь. В горле у тебя пересыхает, глаза расширяются. Я знаю физические признаки. Я видел их миллионы раз раньше, чтобы не догадаться сейчас.
Это была правда и я ненавидела то, с какой легкостью он заглядывал ко мне внутрь.
– Я никогда ТАК тебя не коснусь.
Он скрежетнул зубами прежде, чем отвести взгляд.
– Герикос и остальные говорили то же самое. И когда они не могли уже противостоять этому больше, то ненавидели и наказывали меня, как будто я мог контролировать это. Как будто это я заставлял их хотеть меня. – На этот раз, когда он встретил мой пристальный взгляд, я увидела гнев, который сжигал его изнутри. – Рано или поздно все, кто рядом со мной используют меня. Все.
Его гнев разозлил меня.
– А я никогда так не поступлю, Ашерон.
Сомнение в его глазах обожгло меня.
– Что насчет Меары? – Я спросила так, чтобы показать, что не все люди, как животные. – Она же ведь никогда не обращалась с тобой так?
Я прочла ответ во взгляде. И мой живот скрутило.
– Она была милостивее, чем большинство.
Не удивительно, что он не доверяет мне. Как, во имя Олимпа, мне убедить его, что я не такая, когда все вокруг использовали его? Да, я чувствую необычное очарование, о котором он говорил. Но я ведь не животное, не способное контролировать свои желания. Мне было плохо от того, что у других не хватило самоконтроля, чтобы так не обходиться с ним.
Я докажу тебе, Ашерон. Ты можешь доверять мне. Я обещаю.
До того, как он ответил, Майа вернулась с вином. Я взяла вино и улыбнулась ей. «Вы двое поиграйте. Мне нужно принять ванну и переодеться.
Я поднялась и направилась в свою комнату. В дверях остановилась и посмотрела на них.
Ашерон кидал кости, пока Майа качала куклу. Он был прав: было что-то необычное в нем, что взывало к моему телу. Даже когда он выглядел не совсем здоровым, он был прекрасен. Привлекательный.
Он взглянул на меня, и я быстро отвела взгляд и пошла в свою комнату.
– Ты мой брат, Ашерон, – прошептала я.– Я не причиню тебе зла. – Это было обещание не только ему, но и самой себе.
Глава 10
15 декабря,9532 г. до н.э.
Мягкая зима продолжалась. Иногда становилось настолько тепло, что можно было отважиться выйти без плащей.
Прошло больше месяца с тех пор, как мы спаслись с Ашероном. Мои письма к отцу с ложными местоположениями помогли нам оставаться в безопасности. То же с мужчинами и женщинами, которых я подкупила, чтобы они давали неверные сведения о нас в других городах. Я надеялась, что он не разгадает мою хитрость до весны, когда для нас уже будет безопасно путешествовать.
Дурман уже вышел из тела Ашерона, и я едва ли узнала прикованного к кровати мальчика, которого я нашла.
У него были яркие золотые волосы, он набрал в весе и был совсем похож на Стикса. Все кроме этих головокружительных серебряных глаз и его тихой, скрытной личности. Не было ни неистовой развязности, ни раздражающего бахвальства.
Ашерон был рассудительный и уважительный, благодарный любому добру, оказанному ему. Он мог сидеть часами, не двигаясь и не говоря. Оказалось что, его любимым занятием было просто сидеть на балконе, который выходил к морю, и смотреть на то, как волны разбиваются о берег, как солнце садится и встает, с таким очарованием, которое поражало меня.
Также он любил играть с Майей в догонялки или кости. Между ними установилась связь, которая согревала мое сердце. Ашерон никогда не обижал ее и даже не повышал голос на нее. Он очень редко даже дотрагивался до нее. И когда дело доходило до ее непрекращающихся вопросов, он был намного более терпеливым, нежели кто другой. Даже Петра заметила это и была очень рада, что у Майи появился настоящий товарищ.
Ранее днем, мы были во фруктовом саду и пытались найти свежие яблоки, даже, несмотря на то, что уже был не сезон. Ашерон, в конце концов, определился в предпочтениях к фруктами меня заняли недели прежде, чем он определился в предпочтениях к чему-либо.
– Как ты думаешь, Отец скоро приедет? – спросил он.
Я сглотнула от испуга. Я не знаю, почему продолжила ему врать. Я думаю, что, правда, об отцовских чувствах это не то, что ему нужно было знать. Было легче сказать, что его семья любит его, что они чувствуют к нему то же, что и я.
