Аннам вытянулся в струнку, как стрелка часов, показывающая на двенадцать:
— Ваша правда, Артык-ага!
Артык продолжал все так же задумчиво:
— Главное — канал пройдет по густонаселенной местности. Непригодной земли там более чем достаточно. Только воды и не хватает…
— Ваша правда, Артык-ага!
— Одно меня смущает: сумеет ли вода благополучно прокочевать через Каракумы или большая ее часть впитается в песок?.. Ученые и инженеры насчет этого даано уже спорят. Помню, когда я был наркомом земледелия, уже шел этот спор.
— Ваша правда, Артык-ага!
— Судя по всему, возобладало мнение идущих на риск… А может, и риска-то нет никакого, все подсчитано, учтено, проверено. Как молвится, лишь в борьбе можно почувствовать свою силу.
— Ваша правда, Артык-ага!
Аннам не многое понял из рассуждений Артыка, но из уважения к нему спешил выразить свое согласие с каждым его словом, Артык, однако, словно и не слышал шофера, разговор их походил скорее на монолог, прерываемый короткими репликами собеседника.
— Ох, дай бог, чтобы строителей ждала удача! — вздохнул Артык, — Тогда исполнилась бы вековая мечта моего народа!
— Ваша правда, Артык-ага!
— Помню, еще Кайгысыз Атабаев думал над тем, как бы пустить через пустыню воды Аму. Это было самой большой его заботой. И вот пусть запоздало, но дерево, посаженное им, готово дать плоды….
— Ваша правда, Артык-ага!
Артык, словно очнувшись, внимательно и сердито поглядел на. Аннама:
— Да что ты заладил, как попугай: ваша правда, ваша правда. Ты бы лучше поддержал меня делом, а не словами. Взял бы вот да объявил: мол, ежели строительство канала — дело народное, значит, мое место там, на стройке!
Аннам оторопело выпучил глаза:
— К-как… на стройке?
— А так. Я понимаю, хорошие шоферы необходимы и в колхозе. Но стройка в них нуждается куда больше.
— В-вы… вы хотите, чтобы я поехал на канал?
— А тебя разве не радует возможность потрудиться на переднем крае нашего наступления на пустыню?
— Я… я…
Артык нахмурился:
— Вижу, не радует. Ишь, даже заикаться стал!
— Артык-ага, да вы не так меня поняли! Ей-богу, куда вы махнете рукой — туда я и покачу.
— За чем же тогда дело стало?
— Да я ведь не один живу — с матушкой. Как же я ее брошу?
— А не надо бросать! Забери с собой. Стряпать-то она у тебя умеет?
— Еще как— пальчики оближешь!
— Ну вот и будет готовить обеды строителям. Повара-то там нужны не меньше, чем шоферы.
Аннам бодро воскликнул:
— Тогда все в порядке, Артык-ага. Считайте, что уговорили Аннама. Еду! — Он лукаво улыбнулся: — Если, конечно, председатель отпустит…
— Отпустит, отпустит… — Артык хлопнул его по плечу — Уж это я возьму на себя… А тебе — спасибо. Утешил старика…
Аннам кинулся было к машине, но тут же воротился, глаза его озорно блестели:
— А вы сами-то, Артык-ага?
— Что — я сам?
— Других вы агитируете ехать на стройку. А сами-то туда собираетесь?
Артык пожевал губами:
— Гм… А на кого я оставлю совхозные отары?
— На чабанов, на кого же!
— Гм… Но кто-то должен же руководить совхозом!
— Э, Артык-ага! — засмеялся Аннам. — Руководителей я найду сотню!.. На директорскую-то должность охотников хоть отбавляй.
Лицо Артыка тоже расплылось в широкую улыбку:
— Твоя взяла, Аннам-джан! И хитер же ты, братец!
— А что, я неправду сказал?
Артык посерьезнел:
— К сожалению, правду. Когда-то говорилось: хороший руководитель стоит сотни рядовых работников. А теперь легче подобрать сто кандидатур на руководящую должность, чем толкового специалиста, умеющего отличить козу от овцы. Раньше на вес золота были умелые организаторы, ныне — знающие свое дело чабаны и хлопкоробы. Так что ты прав: мое место пусто не останется. Таких директоров, как я, пруд пруди…
— Нет, Артык-ага, вы уж не прибедняйтесь! — запротестовал Аннам и ударил себя кулаком в грудь. — Вы во всей округе самый уважаемый человек! У кого ни спроси — каждый вам чем-нибудь обязан. Вы ради народа жизни не щадили!
— Хватит, хватит, Аннам-джан! Ступай и собирайся-ка в путь-дорогу.
— Есть, Артык-ага! — весело откликнулся Аннам. — До встречи на стройке!..
Он побежал к машине, а Артык неспешным шагом, продолжая раздумывать о предстоящем строительстве канала и о других связанных с этим событиях, побрел дальше по поселку.
На улице царило оживленное движение, сновали взад и вперед грузовики, порожние и с различными грузами, с треском проносились мотоциклы, ползли трактора, проезжали велосипедисты.
Артык, казалось, не видел ничего вокруг, так был погружен в свои мысли.
И хотя директора совхоза никак нельзя было упрекнуть в равнодушии к технике, автотранспорту, механизмам, — сейчас его влекло не к железным коням, а к настоящим, и он направил свои стопы на колхозный конный двор.
А там — сразу же устремился к своему любимцу, старому верному другу Мелегушу.
Конь, завидев хозяина, радостно заржал, взволнованно забил о землю копытом, так что комья влажного песка, которым был посыпан двор, разлетелись во все стороны, словно голуби, выпорхнувшие из глубокого колодца — кяриза*. Он тянул навстречу Артыку шею, гладкую, искристо-рыжую, — она блестела, будто кто смочил ее золотистой влагой. И черные, большие глаза Мелегуша тоже блестели.
Артык потрепал коня по темной, как ночь, гриве, Мелегуш потерся о него глянцевитым боком, и невольно Артык унесся мыслями в прошлое, еще не успевшее остыть и подернуться пеплом времени, и вспомнились ему жаркие битвы гражданской войны…
Он ласково погладил коня по шее, поцеловал в лоб и вышел со двора. Мелегуш проводил его коротким ржаньем — будто прощаясь с хозяином.
Артык продолжил свой путь.
Возле двухэтажного здания школы он замедлил шаги.
Наверно, была перемена — ребята сыпались из дверей во двор, как семечки из стакана. Они старались опередить друг друга, в дверях образовалась веселая толкучка, шум стоял такой — хоть затыкай уши.
Артык улыбался, наблюдая за озорной возней. В памяти его мелькнула картина из далекого детства. Он тогда пас ягнят и козлят Анна-бая. Как только он выпускал их из загона, они устремлялись к своим матерям, обгоняя друг друга, толкаясь, блея. Школьники сейчас походили на его бывших подопечных — но только своей нетерпеливостью!
Как же, однако, отличались они от Артыка-пастушонка, всегда голодного, изможденного,
