Бабалы полез во внутренний карман пиджака за ручкой, пальцы его ощутили что-то плотное. К изумлению своему и радости, он извлек из кармана письмо Аджап! И тут ему ясно припомнилось, как он днем в своем кабинете, поняв, что из-за наплыва посетителей ему не удастся прочесть письмо, сунул его в этот карман — чтобы не спеша прочесть на досуге.
Бабалы даже губу прикусил с досады: сколько времени потратил он на поиски письма, как переволновался, а оно покоилось у самого сердца.
Он тут же надорвал конверт, достал письмо, и глаза его забегали по строчкам так нетерпеливо, будто он искал между ними жемчуг. На душе у него посветлело. Он словно беседовал с Аджап, и каждую её фразу впитывал с наслаждением — как будто всасывал сладкий мозг из бедренной кости.
Конец письма, однако, заставил его встревожишься и насторожиться.
«Я сама достаточно огорчена одним обстоятельством, — писала Аджап, — и мне же хотелось бы теще и тебя огорчать, но как я могу скрыть от тебя правду? В институте уже состоялось распределение выпускников, и я получила направление на Большой канал, но, к сожалению, не к тебе на участок, а в Карамет-Нияз. В Рахмет же посылают одного парня из Мары. Сам понимаешь, неловко мне было говорить, что я хочу поехать к тебе. Да и не годится перебегать дорогу человеку, который попросился на работу в родные места. Желание, сам понимаешь, вполне законное. А я прямо не знаю, что делать».
Поначалу Бабалы понял только одно: что Аджап хотела бы к нему приехать. Радостная улыбка озарила его лицо, но тут же и исчезла. Хотела бы — но не приедет. Ее назначают врачом на другой участок. Что же действительно делать?
Аджап права: негоже ей «отбивать» место у джигита, родившегося в Мары. Но, может, она поговорит с ним, объяснит все, и он сам согласится поменяться с Аджап назначением? А Бабалы, со своей стороны, похлопочет за нее перед министерством, перед Новченко.
Хм… А что, собственно, должна Аджап объяснить своему коллеге? Да ведь и у него, у Бабалы, тоже могут спросить: а почему он стремится заполучить к себе на участок именно Аджап? Новченко уж непременно хохотнет грубовато: «Давай мы тебе лучше Дарью подкинем!» Пока он и Аджап не поженились, им трудно оправдать свои просьбы.
Что же делать?
Бабалы так ушел в свои мысли, что не сразу услышал, как кто-то требовательно и уверенно стучит в дверь. А услышав стук, обернулся и крикнул:
— Входите, открыто!
Было уже поздно, и в душе он подосадовал на неурочный визит. Но досаду сменила радость, когда он увидел в дверях своего отца, Артыка: тот стоял, строго хмурясь, чтобы не выдать истинных своих чувств, но руки его тянулись к сыну… Вскочив с места, Бабалы бросился к отцу, обнял его.
Когда с традиционными приветствиями и расспросами было покончено, Артык придирчивым взглядом обвел комнату. Обставлена она была скромно: кровать, диван, стол, несколько стульев, и оттого казалась еще более просторной, чем была на самом деле. Пол — голый, без ковров, в некоторых местах доски разошлись, и виднелись широкие темные щели. Вдоль одной из стен, на гвоздях, висело пальто Бабалы, полевая сумка, которую он всегда носил, кое-что из одежды.
Пока отец разглядывал неприхотливое его жилище, Бабалы незаметно взял со стола письмо и спрятал его. Показал на диван приглашающим жестом.
— Садись, отец. Будь как дома. Да, как ты меня нашел?
Тяжело опустившись на диван, Артык сказал:
— Свет не без добрых людей. Проводил меня один джигит. Он за дверью стоит, постеснялся войти. Позови его.
Бабалы вышел, сам ввел в комнату провожатого, молодого парня, поблагодарил его:
— Спасибо, братец.
— Бабалы Артыкович, может, еще чего надо?
— Если тебя не затруднит, братец, зайди к Грише, он, верно, еще в столовой. Попроси приготовить что-нибудь на ужин.
— Принести сюда?
— Гриша сам принесет. А ты иди отдыхай.
Когда парень ушел, Бабалы присел рядом с отцом, испытующе глянув на него, сказал:
— Ты прямо как снег на голову. Не предупредил о своем приезде ни письмом, ни телеграммой…
— Хотел сюрприз тебе сделать.
— Все-таки мог бы сообщить. Я бы тебя принял как следует.
— А я не в гости, сынок. Я по делу.
Бабалы насторожился:
— Какое же срочное дело привело тебя ко мне? Стряслось что-нибудь в ауле?
— Аул на месте, все живы-здоровы. А дело тебя касается, сынок.
— Я слушаю, отец.
Артык выпрямился на диване, приосанился, откашлявшись, торжественно произнес:
— Я приехал, сынок, чтобы пригласить тебя на свадьбу.
— На чью еще свадьбу?
— Я же сказал: дело тебя касается. На твою свадьбу, сынок.
— Я что-то не расслышал… На чью, говоришь?
— На твою, на твою! — Артык начал сердиться. — Приходится нам с матерью о тебе заботиться, раз сам не умеешь. Айна все уши мне прожужжала: Бабалы, мол, только обещает жениться, да, видать, до сих пор нет у него никого на примете. — Артык еще раз неодобрительно оглядел комнату. — Я тоже так думаю. Не подтолкнуть тебя, так век будешь в холостяках ходить. А у нас в ауле есть невеста — лучше не сыщешь.
Бабалы спросил с замкнутым лицом:
— Кто же это?
— Дочка Нурмурада, ты его знаешь. Не девушка — клад. В этом году десятилетку кончила. Ни красотой, ни умом аллах ее не обидел. Айна успела уже потолковать с ее матерью, та согласна. И говорит, значит, мне…
— Кто говорит: дочь Нурмурада или ее мать?
— Не перебивай отца! Айна говорит. Поезжай, мол, к Бабалы, привези его в аул, мы тут же свадьбу сыграем, не откладывая дела в долгий ящик.
— Спешка, отец, нужна знаешь когда?
— Вижу, вижу, сам-то ты не слишком торопишься. Ждешь, когда тебе сотня лет стукнет? Поверь, сынок, тогда невесту потрудней будет подобрать. И у нас с матерью терпение уже истощилось. Нам надоело ждать, когда наш сын соблаговолит обзавестись семьей. И ты еще спасибо нам должен сказать — что мы на себя приняли хлопоты о твоей судьбе.
В глазах Артыка мелькнула лукавинка, но Бабалы этого не заметил, потерев щеку ладонью, серьезно сказал:
— А ты не считаешь, отец, что прошли те времена, когда все за детей решали родители?
— Я полагаю, сынок, — в тон ему ответил Артык, — что пока не наступило и, слава богу, не наступит такое время, когда человек сможет обойтись без потомства. Иначе род человеческий вымрет. Ты, надеюсь, не желаешь этого?
Бабалы понял, что у него нет иного выхода, как открыться и отцу:
— Я ведь не против женитьбы… Я против женитьбы на дочке Нурмурада.
Артык сделал вид, что ужасно удивился:
— Вай, так, значит, у тебя есть невеста?
— Я говорил об этом маме. — Бабалы не подозревал, что Айна уже всем поделилась с Артыком, потому тот к нему и пожаловал. — И обещал уже в этом году привести в дом жену.
— Ты, видно, вышел у матери из доверия. Признайся, ведь придумал про невесту, а?
— Зачем же мне придумывать?
— А чтобы отделаться от наших приставаний. Нет, сынок, из пустых слов плова не сваришь. Так что собирайся, завтра — в путь, и днями же закатим свадьбу; на весь аул!
