— Ровно на семь. Мы все подсчитали. Я сам побывал на трассе, каждый сантиметр прощупал.
— Семь из сорока семи… — задумчиво повторил Анвар Атдаевич. — Не шутка!.. Представьте нам ваше предложение, товарищ Новченко, мы его подробно рассмотрим. Если я не ошибаюсь, большинство членов бюро склонно принять вашу сторону. Как, товарищи?
Присутствующие зашумели взволнованно:
— На Новченко можно положиться!
— В таком деле риск оправдан!
— Проект — не фетиш!
Анзар Атдаевич кивнул, как бы подытоживая эти реплики:
— Верно. Не фетиш и не коран. Во имя экономической выгоды, во имя досрочной сдачи канала мы можем пойти и на решительную ломку проекта. Предложения же товарища Новченко касаются лишь его деталей. Деталей, правда, весьма существенных. И думаю, мы поддержим его.
Алексей Геннадиевич нервно постукивал по столу длинными пальцами.
Ободренный словами Анзара Атдаевича, Новченко, обращаясь ко всем присутствующим, проговорил:
— Товарищи! Я не могу поручиться, что с принятием нашего предложения творческая мысль строителей иссякнет или остановится. Где гарантия, что скоро к вам не поступит новая докладная записка, на рассмотрение которой опять уйдет драгоценное время? Я уже ставил вопрос о том, чтобы управление строительством Большого канала изъять из ведения Министерства водного хозяйства й передать Совету Министров…
Анзар Атдаевич жестом остановил его:
— Товарищ Новченко, мы не рассматриваем сейчас организационные вопросы. И к вашему — вернемся позднее. Но я думаю, мы сегодня не зря теряли время. Вы в принципе убедили нас в вашей правоте. На слово же мы не собираемся верить ни вам, ни руководству министерства. Учтите это. Вам каждый раз придется убеждать людей, да, да, убеждать!.. Но убежденному — не трудно и убедить.
Глава тридцать третья
КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ
о небу плыли облака, белые и серые, легкие и грузные. Одни походили на горы собранного хлопка, другие на вороха шерсти, которые образовываются после стрижки овец.
Солнце, прорывавшееся сквозь облака, яркими вспышками освещало поле битвы, развернувшееся на одном из рахметских участков — там, где трасса канала пролегла по-новому и тянулась к полукилометровой низине.
Армия скреперов и бульдозеров вела яростное наступление на пустыню.
Бабалы стоял на невысоком бархане и, приложив козырьком ладонь ко лбу, наблюдал за работой мощных механизмов.
Внимание его привлекли два скрепера, с алыми, трепетавшими на ветру флажками на радиаторах. Они двигались поперек русла канала, бок о бок, словно кони на скачках. Или, подумал про себя Бабалы, как волы в одной упряжке.
Он знал, что один из скреперов вел Нуры, другой — Володя.
И Володя не отставал от Нуры…
По лицу Бабалы скользнула улыбка. Дагвно ли этот Володя, качаясь из стороны в сторону, бродил по Рахмету с «Гришей» в кармане. Все на него рукой махнули — и прежде всего сам Володя. А Бабалы поверил в него, поверил, что Володя не пропащий человек, что его можно спасти, и вот теперь фамилия Гончарова красовалась в списке передовиков участка.
Немалую роль сыграла тут и дружба Володи с Нуры. Ах, какой он молодец, Нуры! Фронтовая косточка…
Скреперы шли по направлению к Бабалы — приближались, как сказочные дэвы, грозящие все смять на своем пути.
Перед барханом они остановились, на песок соскочили Нуры и Володя. Бабалы спустился к ним.
Володя поздоровался с начальником участка, вытянувшись по струнке, а Нуры обхватил Бабалы обеими лапищами, оторвал от земли, закружил, не обращая внимания на его крики, а потом поставил на место и вежливо протянул руку:
— Здравствуйте, товарищ начальник!
Бабалы, казалось, хотел ответить на приветствие, но вместо того чтобы пожать ладонь Нуры, воспользовался тем, что тот не ожидал подвоха, уцепился рукой за его пояс, сильно и быстро потянул на себя и подножкой повалил скрепериста на песок.
— Вай! Хрустнуло что-то! — закричал Нуры, хватаясь за поясницу.
Бабалы засмеялся:
— Знаю я тебя, притворщика! Вот крутану еще разок — все мигом пройдет.
— Не надо, не надо! — Нуры вскочил на ноги, отряхнулся. — Мы в разных весовых категориях!
— По-моему, мы весим одинаково. Ты, с твоим аппетитом, даже больше.
— Я говорю о другом весе — общественном. Ей-богу, я бы мог запросто бросить тебя на песок. Плевое дело! Но какой дурак станет тягаться со своим начальником? Сегодня ты полетишь на землю — а завтра я полечу со скрепера.
— Все равно ты меня не переборол бы, кишка тонка.
— Я поддался тебе только из уважения к твоей должности! На нас народ смотрит! — Нуры ткнул пальцем в Володю, который улыбался во все лицо. — Вместе с тобой упал бы твой авторитет!
Нуры и Володя стояли рядом, и Бабалы, широко раздвинув руки, обнял их за плечи:
— Орлы мои боевые!.. Спасибо вам за мужество, упорство, самоотверженность в труде! Вы в первых рядах атакующих! Вы ведете за собой всех бойцов участка! Я горжусь вами, друзья!
Володя, смущаясь, сказал:
— Это вам спасибо, Бабалы Артыкович. За все, за все.
А Нуры, напустив на себя грусть, тяжело вздохнул:
— Я бы тоже поблагодарил тебя, товарищ начальник, если бы ты командировал меня в Ашхабад.
— По каким надобностям, Нуры? За машинами?
— За домашним комбайном — за женой!..
Бабалы хотел было что-то сказать, но Нуры не дал ему и рта раскрыть:
— Честное слово, начальник, надоело мне жить бобылем. Забота нужна, ласка нужна… К Володе вон собирается приехать невеста. Ваша пери, по слухам, уже озарила Рахмет своим появлением… — Он лукаво глянул на Бабалы: — Когда же мы зазвеним пиалами, начальник?..
Бабалы с сокрушенным видом развел руками:
— Не получается пока, Нуры!..
— Может, пиалы потрескались, стоя так долго без употребления?
— С пиалами все в порядке.
— За чем же дело стало?
— Ты знаешь, что такое ручные весы? Плохо ведь, когда они испортятся? Поднимешь одну чашу — другая опускается. Другую поднимешь — падает первая. Никак, понимаешь, не могу я их отладить…
— Это весы шайтана, начальник! — Нуры почесал в затылке — Да-а, жизнь, гляжу, у тебя не веселее моей.
— Ну, твои весы легче исправить. Я как раз собирался сообщить тебе, что скоро сам привезу твою жену из Ашхабада. Да разве такая балаболка, как ты, даст другим слово сказать!..
Нуры подпрыгнул на месте:
— Ты это серьезно, начальник?
— А когда я тебя обманывал?
— Ай, спасибо!
