— Грех жаловаться на родную мать, но я прямо не знаю, что мне с ней делать.
— Опять скандалит?
Аннам кивнул:
— Связала свои пожитки, говорит — в аул уеду.
— Какая это ее муха укусила? — спросил Мухаммед.
— С мамой Марины повздорила. Надия-эдже пошутила: мол, Аннам теперь мой сын, после свадьбы заберу его в Белоруссию. А мать на дыбы: я, говорит, знала, чем все кончится, русская последнего сына у меня отбирает! И пошла, и пошла… Такого ей наговорила! И Марине заодно досталось. Все в слезах, я встрять попробовал, так мать и на меня накинулась. Ну, я сказал, что сам уйду, и — к вам. Я знал, что Мухаммед здесь. — Голос его звучал совеем беспомощно: — Что делать, Бабалы-ага, Мухаммед-ага?
Те не успели даже переглянуться, как дверь распахнулась, и в кабинет ворвался еще один неожиданный посетитель — Саша.
Мухаммед рассмеялся:
— Ну, кажется, вся моя бригада в сборе! Того гляди, сейчас заявятся и Марина с матерью, и Бостан- эдже.
— Хорошо вам шутить, — с обидой сказал Аннам. — А у меня свадьба расстраивается.
— Успокойся: все в порядке, — прервал его Саша. — Я как раз за тобой.
Мухаммед посмотрел на него вопросительно:
— Кто тебя послал за Аннамом?
— Сама Бостан-эдже. Верни, говорит, моего сыночка. Погляди, нет ли его у Бабалы-ага, к нему все со своими бедами ходят. Я, говорит, для Аннама на все готова. Уж так причитала — мы всей бригадой ее утешали. Надежда Глебовна извинилась перед ней за свою шутку, помирились они, и обе стали меня просить разыскать Аннама хоть на краю света.
Бабалы еле сдерживал улыбку:
— Мухаммед, не будем дожидаться, пока сюда действительно явится Бостан-эдже. Поторопись-ка со своими нукерами на участок. Успокой Бостан-эдже. Передай ей привет от меня, скажи, что я буду на свадьбе со всей своей строительной армией.
Мухаммед обнял Аннама и Сашу за плечи;
— Пошли, друзья. До скорой встречи, Бабалы!
Аннам, вывернувшись из-под его руки, шагнул к Бабалы:
— Бабалы-ага, это она сейчас образумилась, а вернусь я — опять что-нибудь выкинет.
— Не бойся, не выкинет, — сказал Мухаммед. — Я теперь знаю ее слабую струнку. Как она вскинется снова, так я спрячу тебя куда-нибудь, скажу: у Аннама лопнуло терпение, он от горя и злости совсем уехал из республики. Скажу: на Дальний Восток. Или, еще лучше, на Северный полюс. Тут она сразу мягкой- сделается, как кожа, смазанная жиром. Пошли, ребята, пошли!
— Успеха вам! — крикнул им вслед Бабалы.
Глава тридцать шестая
ЕЩЁ ОДНА НЕВЕСТА
знав, что Бабалы вызвали на коллегию министерства, Новченко тут же позвонил ему и категорически запретил ехать в Ашхабад.
— Мы, кажется, договорились, — напомнил он Бабалы. — За все твои прегрешения отвечать буду я. А ты работай спокойно, прокладывай канал. Это поважней всяких коллегий и совещаний.
Бабалы пытался было возражать, но Сергей Герасимович не стал его слушать, бросил трубку.
Подумав, Бабалы решил все-таки пренебречь указанием Новченко. Он не привык прятаться от ответственности за чужие спины. К тому же теперь ему уже хотелось схватиться с Меллеком Веллеком, до конца «выяснить отношения», высказать при всех все, что он думает об этом зарвавшемся типе. Пусть члены коллегии разберутся наконец: где черное и где белое.
Поэтому он поручил секретарю взять ему билет на ночной скорый поезд и отправился домой — приготовиться к отъезду.
Только он успел переодеться, как в комнату без стука ворвался Нуры. Замерев у двери, тяжело дыша, он отрапортовал:
— Товарищ начальник, докладывает скреперист Нуры Потан. Бригада трудится, не жалея сил. На трассе от Кызылджа-баба до Рахмета ведутся победные бои. Потерь нет. У Нуры Потана тоже все в порядке. То есть не все — урчит в брюхе. Он бы с удовольствием подкрепился чем-нибудь жирным и вкусным. И горло смочил бы, но только не чаем…
— Шут гороховый, — незлобиво сказал Бабалы.
А Нуры кинулся к нему, стиснул ладонями его плечи:
— Здравствуй, начальник!
— Здравствуй, Нуры-джан. Что еще скажешь?
— Докладываю: руки у меня вымыты.
— Приятно слышать. Чистота — залог здоровья.
— Точно: я здоров, как бык. А здоровый человек не страдает отсутствием аппетита. Так что если бы меня угостили пловом или коурмой, я горячо поблагодарил бы хлебосольного хозяина.
— Ладно, я скажу Грише, чтобы он тебя накормил.
— И ты составишь мне компанию? Не люблю есть один.
— Тогда тебе придется подождать несколько дней.
— Вах! Ты убил меня, начальник. Пословица молвит: сегодняшнее легкое вкуснее завтрашнего курдюка. — Он сосредоточенно наморщил лоб. — А может, стоит вспомнить и другую пословицу: кто ищет — тот найдет? Пороюсь-ка я в твоих запасах. — Он шагнул к холодильнику, открыл его, принюхался. — Вах, вах! Какой запах! Вот он — бальзам для моей души!
Достав из холодильника жареное мясо с луком, Нуры деловито обратился к Бабалы, который занят был своими делами:
— А чего-либо с градусами не найдется?
— Я надеялся — ты Володю отучишь пить, — отозвался Бабалы. — А выходит, он тебя успел совратить?
— Вот тут ты глубоко ошибаешься. Володя и слышать не может о водке. А вот у нас с тобой есть повод выпить. Сегодня с вечерним поездом Приезжает Галя.
Бабалы, укладывавший в чемодан вещи, резко повернулся к Нуры:
— Галя? Какая еще Галя?
— Молодая девушка. Двадцати одного года. Понимаешь, Бабалы, мне надоело дожидаться твоей свадьбы. Я решил сам прозвенеть пиалами! Разведусь со своей драгоценной половиной — и женюсь на молоденькой!
Бабалы только рукой махнул:
— Нуры, не морочь мне голову. Я могу опоздать на поезд.
— Куда это ты собрался?
— В Ашхабад. И поезд уходит через полчаса.
— А, не беда, завтра уедешь.
— Завтра поедешь ты — хлопотать о разводе.
— Ай, начальник, я же пошутил.
— Я так и понял.
— Но Галя действительно приезжает. Это Володина симпатия. Они списались, и он позвал ее сюда. Сейчас, наверно, торчит на перроне и дрожит как в лихорадке — от волнения.
— Вот на перроне мы с ним и встретимся. Возможно, я увижу и его Галю.
В это время телефон огласил комнату «междугородной» трелью. Бабалы смотрел на него в нерешительности. Нуры поднял трубку и тут же передал ее Бабалы:
