индейца, сэр.
— Про индейца?
— Да, сэр, — Муи, сэр. Я очень встревожен, мистер Кент. Вчера он сказал мне, что обнаружил баркас, на котором девушка собирается отправиться вниз по реке. Он сказал, что баркас спрятан в бухте Кимс Бэй.
— Кимс Бэй! Отличное укромное местечко, Мерсер!
— Действительно, очень хорошее место для укрытия, вы правы, сэр. Как только стемнело, Муи вернулся, чтобы продолжать наблюдения. Что с ним произошло потом, я не смог полностью установить, сэр. Но незадолго перед полуночью он еле живой приполз к дому Кроссенов, весь в крови и почти без сознания. Те доставили его сюда, и я большую часть ночи присматривал за ним. Ему якобы удалось проследить, как девушка поднялась на борт баркаса и тот отплыл вниз по реке на север. Вот и все сведения, какие я смог из него вытянуть, сэр. Он бормочет что-то на своем варварском наречии, и мне никак его не понять. Кроссен уверяет, что это язык индейцев кри и что старый Муи твердит о каких-то чертях с дубинками, которые напали на него там, у Кимс Бэй. Конечно, это были люди. Я не верю в чертей старого Муи, сэр.
— И я тоже, — согласился Кент, ощущая необъяснимый и беспокойный зуд в крови. — Просто это означает, Мерсер, что кто-то поумнее старого Муи шел по тому же следу.
С комичным выражением предельной бдительности на напряженном лице Мерсер осторожно оглянулся на дверь. Затем он еще ниже наклонился к Кенту:
— Пока он бормотал в беспамятстве, я был с ним наедине, сэр. И я слышал, как он произносил одно имя. Много раз, сэр… Он постоянно называл… имя Кедсти!
Пальцы Кента судорожно вцепились в руку англичанина.
— Ты действительно это слышал, Мерсер?
— Я уверен, что не мог ошибиться, сэр. Он повторил его несколько раз.
Кент откинулся на подушки. Мысли его работали четко и быстро. Он знал, что под маской напускного спокойствия Мерсер был чрезвычайно встревожен тем, что случилось.
— Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал об индейце, Мерсер, — быстро и решительно проговорил Кент. — Если Муи серьезно ранен, — если он умрет, к примеру, — и дознаются о том, что вы и я…
Кент знал, что сказанного было вполне достаточно, чтобы придать словам угрожающий смысл. Он даже не взглянул на Мерсера.
— Следи за ним тщательно, старина, и докладывай мне обо всем. Разузнай побольше о Кедсти, если можешь. Я буду давать тебе советы, как действовать. Видишь ли, складывается довольно щекотливое положение… и, сам понимаешь, — в большей степени для тебя. Да, — улыбнулся он Мерсеру, — я что-то необычно проголодался сегодня утром. Добавь-ка еще одно яйцо к моей яичнице, ладно, Мерсер? Три вместо двух, и парочку дополнительных ломтиков хлеба. И смотри не проболтайся никому о моем разгулявшемся аппетите. Так будет лучше для нас обоих — особенно если Муи, не дай Бог, умрет. Понял, старина?
— Я… мне кажется, да, сэр, — ответил Мерсер, бледнея под холодным насмешливым взглядом Кента. — Я буду поступать так, как вы скажете, сэр!
Когда порядком напуганный молодой англичанин удалился, Кент понял, что правильно определил его сущность. Следуя повадкам людей своего сорта, Мерсер многое сделает за пятьдесят долларов… если это надо сделать исподтишка. Для открытых, прямых, честных действий такие люди слишком трусливы. И Кент знал цену подобным типам при определенных обстоятельствах. Нынешняя ситуация как раз и являлась одним из таких обстоятельств. С сегодняшнего дня Мерсер будет неоценимым подспорьем в его замыслах, направленных на поиски путей к спасению.
Глава 9
В это утро Кент проглотил завтрак, который поверг бы в изумление доктора Кардигана и возбудил бы серьезную настороженность у инспектора Кедсти, если бы слухи о нем дошли до них. Во время еды Кент постарался укрепить связи, уже возникшие между ним и Мерсером. Он притворился чрезвычайно озабоченным состоянием здоровья Муи — состоянием, кстати, вовсе не вызывающим особых опасений, поскольку, по словам самого Мерсера, у старого индейца не было обнаружено даже переломов. Но в случае смерти индейца, сказал он Мерсеру, они могут попасть в чертовски скверную историю, если станет известно об их участии в этом деле. Что касается его, Кента, то ему безразлично, как на нем отразится подобный финал, ибо ему, в принципе, ничто уже повредить не сможет. Но он не потерпит, чтобы хороший друг попал в беду по его вине!
Мерсер был тронут. Он был ужасно напуган и чувствовал себя чуть ли не пособником в убийстве. Даже в случае благоприятного исхода, продолжал убеждать его Кент, они ведь брали и давали взятки, а это может обернуться крупными неприятностями, если Муи не станет держать язык за зубами. И если индейцу известно что-нибудь о Кедсти, чрезвычайно важно, чтобы он, Мерсер, разузнал об этом все, до мельчайших подробностей, потому что подобные сведения могут оказаться для них козырной картой в случае конфликта с инспектором полиции. Для соблюдения формальностей Мерсер измерил Кенту температуру. Она была совершенно нормальной, но Кенту ничего не стоило убедить юного помощника доктора Кардигана сделать отметку в температурном графике на градус выше.
— Пусть лучше они продолжают думать, будто я все еще очень болен и слаб, — убеждал он Мерсера. — Тогда ни у кого не возникнет подозрений, что между нами что-то есть.
Мерсер так сочувственно отнесся к данной идее, что предложил добавить еще полградуса.
День выдался просто великолепным. Кент с каждым часом ощущал прилив новых сил. Тем не менее за целый день он ни разу не встал с постели, боясь разоблачения. Кардиган навестил его дважды, и температурная карта Мерсера не вызвала в нем никаких подозрений. Он перевязал рапу Кента, найдя состояние ее вполне удовлетворительным. Его немного смущала и тревожила лихорадка. Должно быть, предположил он, в организме имеются какие-то внутренние нарушения, которые вскоре пройдут сами собой. За исключением «повышенной температуры», никакой другой особой причины, препятствовавшей Кенту вставать с постели, доктор не обнаружил. Он виновато улыбнулся.
— Странно говорить такое, когда еще совсем недавно я уверял вас в неизбежной близости смерти, — сказал он на прощание.
После десяти часов вечера Кент приступил к тренировкам и в течение ночи четырежды повторил все свои установленные упражнения. Быстрота, с которой силы возвращались к нему, поразила его даже больше, чем в предыдущую ночь. Не раз маленькие нетерпеливые бесенята будоражили его, искушая немедленно, не откладывая, выбраться из окна.
В течение последующих трех дней и ночей Кент тщательно хранил свою тайну и накапливал силы. В промежутках доктор Кардиган периодически осматривал его. Регулярно каждый день Кента навещал и отец Лайон. Наиболее частым посетителем был Мерсер. На третий день произошли два события, вызвавшие у Кента легкую тревогу. Доктор Кардиган на четыре дня уехал в поселок в пятидесяти милях к югу, оставив Мерсера своим заместителем, и тут неожиданно Муи очнулся от лихорадки и снова пришел в себя. Первое событие наполнило Кента радостью. В отсутствие Кардигана угроза разоблачения симуляции его болезни сводилась к минимуму. Но исцеление Муи, оправившегося от полученного им удара по голове, весьма обрадовало Мерсера. Он торжествовал. С присущей ему быстротой реакции на угрозу он злорадно сообщил Кенту, что причины для страхов у него больше нет, поскольку Муи находится вне опасности. С этого момента поведение юного англичанина стало таким, что Кенту не раз с огромным трудом приходилось сдерживаться, чтобы не вышвырнуть его из комнаты. И вдобавок с того дня, как Мерсер стал замещать доктора Кардигана, его начало буквально распирать от сознания собственной важности и значимости. Кент сразу заметил новую опасность и попытался ее устранить, всячески обхаживая Мерсера. Он льстил ему. Он уверял его, что Кардиган недооценивает молодого помощника лекаря и должен стыдиться, раз до сих пор не предложил ему партнерство во врачебной практике. Ведь Мерсер давно заслужил это. И по чистой справедливости Мерсеру следует потребовать партнерства от Кардигана, когда тот вернется. Он, Кент, переговорит с отцом Лайоном, и миссионер, конечно же, согласится с ним и прочтет соответствующую проповедь среди влиятельных прихожан Пристани на Атабаске. В течение двух дней Кент играл с Мерсером, как удильщик играет с хитрой и изворотливой рыбой. Он пытался заставить Мерсера узнать у Муи побольше о том, что тому известно о Кедсти, но старый индеец замкнулся в себе, точно устрица.
— Когда я сказал ему, что слышал, как он что-то болтал об инспекторе, — докладывал Мерсер, — он
