полуночи. В субботу до полудня воскресенья…
– Я видел следы лигатуры на ее шее.
– Да, но вы не видели внутренних повреждений. Лигатура несколько раз затягивалась и отпускалась.
– Значит, пытка. – Я почувствовал, что желудок мой готов вывернуться наизнанку. Нормальная реакция для людей, получающих удовольствие. Клэр продолжала читать.
– В какой-то момент после своей смерти жертва была закопана. В понедельник или во вторник ее откопали. Помыли.
Тут вмешался я:
– В четверг вечером ее привезли в комнату мотеля. Кто-то зажег множество свечей, забросал ее цветами.
– В комнате нашли что-нибудь? – спросила Клэр.
– Бри обрабатывает сейчас вагон и маленькую тележку всевозможных отпечатков. На свечах и цветах скрытых отпечатков нет. Близлежащие поверхности вытерты. Аккуратный злоумышленник. Я вообще сомневаюсь, что мы что-нибудь найдем. Судебные эксперты пропылесосили ковер на предмет каких-либо нехарактерных микрочастиц. Не хотел бы я заниматься просеиванием пыли.
Черный полумесяц брови Клэр многозначительно приподнялся.
– Получается, сложное дело, Райдер.
Я вспомнил о переживаниях шефа относительно средств массовой информации. Он хотел, чтобы мы хорошо выглядели, я хотел, чтобы мы не попали в поле зрения репортеров. Но предварительное заключение широко распространяется среди своих и, как правило, окольными путями мгновенно попадает в прессу.
– Что вы в общих чертах укажете в своем рапорте, Клэр?
– Лигатурное удушение. Плюс стандартное клиническое заключение.
– А как же насчет свечей в глазах, захоронения и откапывания? И вероятности пыток?
Она бросила на меня быстрый взгляд.
– Вы не хотите, чтобы это разглашалось?
– Если это не появится в прессе сейчас, нам проще будет продвинуться в расследовании дальше.
– Ну пока это всего лишь догадки. Буду тянуть, сколько возможно.
– Спасибо, Клэр.
– Я смогу прикрывать это только определенное время, Райдер. Неделю, может быть, две. После этого общественность должна получить полную информацию. Это могло бы быть отвлекающим маневром.
Я уперся руками в колени и встал. Когда я уже был на пути к двери, она остановила меня.
– Райдер, вы слышали что-нибудь об Эйве?
Эйва Даванэлле раньше была помощником патологоанатома в морге. В прошлом году, лечась от алкоголизма она оказалась случайно вовлеченной в уголовное дело и чуть не умерла во время судебного процесса. Последующие несколько месяцев мы провели с ней вместе, и это, вероятно, было счастливейшее время в моей жизни. Хотелось бы надеяться, что и в ее тоже. Но месяц назад – без всяких причин и предварительных уведомлений – она заявила, что уезжает из Мобила.
Так неожиданным образом я превратился в часть ее прошлого.
Эйва уехала в Форт-Уэйн, штат Индиана, где она выросла. Она планировала пройти там дополнительный курс обучения по клинической патологии, чтобы, как она сказала, «работать с живыми, а не с мертвыми».
После ее отъезда мы трижды говорили с ней по телефону. Разговоры наши были напыщенными, фальшиво оживленными, без какой-либо глубины, словно разговаривали Барби с Кеном.
Но, кажется, и они уже закончились.
– Ау, Райдер. Вы еще здесь? – прервал мои мысли голос Клэр.
– Я уже неделю ничего не слышал от Эйвы, Клэр. Ни слова. Надеюсь, что она счастлива. Она этого заслуживает.
Клэр посмотрела на меня поверх очков, и глаза ее потеплели.
– А вы, Карсон? Вы это… уже пережили?
В кабинете вдруг стало темнее, я почувствовал, как колени мои слабеют. Я развернулся, помахал на прощание через плечо и быстро покинул комнату, нарушая все правила приличия. По пути я зашел в туалет. Умыл лицо. Затем разглядывал в зеркале собственное отражение, пока не устал от него, – на это ушло две- три секунды. Глубоко вздохнув, я направился к двери. У стойки на выходе я с удивлением обнаружил Гарри, который развлекал шутками секретаршу приемной Веру Брейден. Он выразительно показал мне большим пальцем в сторону входных дверей.
– Там снаружи стервятники, брат; решил тебя предупредить.
Мы направились к выходу вместе. На улице толклась группка репортеров. Я удивился, не увидев среди них парочки с «Канала 14». Гарри приобнял меня за плечи.
– Есть что-то новенькое, брат?
– Дело плохо, – ответил я. – Ее пытали.
Я смотрел на приникшие к дверному стеклу лица репортеров – перекошенные, жаждущие новостей как можно уродливее, чтобы продать, поднять рейтинг газет и в итоге заполучить больше рекламы. Внезапно к горлу у меня подступила тошнота – от этого морга, от женщин, которые уходят без предупреждения, от этих людей, готовых превратить чью-то смерть в карнавал. И, видимо, от себя самого, из-за того что оказался недостаточным поводом для! Эйвы Даванэлле остаться в Мобиле.
– Да пошли они все, Гарри. Давай выбираться отсюда.
Мы решительно шагнули в стену влажной жары. Одновременно нас волной накрыли голоса, словно включенные одним большим рубильником и смешавшиеся в полную несвязную бессмыслицу:
–
Через десяток метров они отстали. Мы с Гарри трусцой направлялись к своей машине, когда рядом щелкнула дверь и из черного внедорожника выскочили Денбери и Фунт. Она направила в нашу сторону микрофон, а объектив камеры маленького Фунта в джинсовом костюме метался между мной и Гарри, словно не мог определиться.
– Ага, посмотрите-ка, – сказала Денбери. – Вот они, зомалолы.
– Зомалолы? – переспросил я.
– Зо-лотые ма-льчики пол-иции. Зомаполы. Как насчет эксклюзивного интервью для элитного дивизиона? Каковы результаты вскрытия? Это дело по профилю ПСИ?
– Без комментариев, – пробормотал я, чувствуя еще большее отвращение к этим людям, сующим в мою жизнь свои лица и микрофоны с камерами.
– Эта жертва, детектив Райдер, было в ней что-то такое, что касается деятельности ПСИ? Расчленение? Странные отметины? Картина…
Я отбил микрофон Денбери от моего носа в сторону. Он вылетел у нее из рук и шлепнулся на тротуар.
Глаза ее округлились.
– Идите вы к черту, – сказал я. – И это же касается вашей обезьяны-оператора.
– Карсон, – предостерегающе вмешался Гарри.
Парень с камерой нагло ухмылялся в свой видоискатель.
– Какие мы сегодня вспыльчивые.
Я направился к задней двери машины.
– Можете вы мне сказать, – не отставала Денбери, – почему здесь оказались именно вы, а не кто- нибудь из третьего участка?
Я испытующе посмотрел на нее.
– Не можете найти себе нормальную работу? Сколько вы зарабатываете, ковыряясь в чужом горе?
– А у вас проблемы, детектив, с контролированием своих эмоций, – не без иронии сказал оператор, и при этом ухмылка его стала еще шире.
