– Послушай, Эйва, я знаю людей, у которых есть большой опыт в такого рода вещах. Хороших людей. Может быть, тебе просто нужно немного помочь…
Она вскочила так резко, что стул отлетел к стене.
– Я понятия не имею, что вы, черт побери, имеете в виду под этим «немного помочь», детектив Райдер. Возможно, я действительно слишком много выпила в тот вечер. Это была моя ошибка, и больше она не повторится. Мне и тогда не понравились ваши инсинуации, а сейчас нравятся и того меньше. Мы должны сотрудничать по долгу службы – с этим я еще могу смириться. Но на личном уровне я не хочу иметь с вами ничего общего, причем сюда входят любые разговоры, намеки, недомолвки, советы и совместные обеды. Если вы действительно хотите мне помочь, закройте дверь с той стороны. Если вы не знаете, как это делается, я могу вызвать службу безопасности, и они с радостью окажут вам помощь.
– Как все прошло? – спросил Гарри, когда я хлопнулся на переднее сиденье.
– Как там называется эта здоровенная речка в Египте? – спросил я, закрывая глаза от слишком яркого солнца.
– Нил, – ответил он, не задумываясь.
Подругу подруги мисс Эббот звали Моника Талмидж. Ей было за тридцать, и жила она в западном Мобиле в дорогом кирпичном доме с идеально подстриженной лужайкой и канареечно-желтым «бумером» на подъездной аллее. Нашему приходу Моника была не рада.
– Я никогда не слышала о Питере Дэшампсе. Можете мне поверить.
На ней были босоножки на высоких каблуках, лиловые джинсы и больше макияжа, чем обычно требуется для середины дня. Бюстгальтер оптимально подчеркивал небольшую грудь; облегающая, с широким вырезом розовая рубашка также была ей к лицу. Волны золотисто-каштановых волос свисали до середины пути по спине к ее выступающей попке, круглой и обтянутой, словно пара апельсинов.
– Послушайте, парни, офицеры, или как там правильно, с минуты на минуту здесь будет мой муж.
Гарри посмотрел на часы.
– Возможно, он и поможет нам разобраться с этим вопросом насчет Дэшампса.
– Нет! Я хотела сказать, что он ничего не знает.
– Ничего не знает или ни о чем не догадывается, миссис Талмидж? – мягко спросил Гарри.
Моника уставилась на пальцы своих ног, словно хотела в деталях запомнить их для теста на память. Я мог бы помочь точно описать их: идеально загорелые, с чудесным педикюром, ногти покрыты розовым лаком. Я понимал, что в ней происходит внутренняя борьба: говорить правду или нет? Когда она подняла голову, взгляд ее был тверже и тени жестче.
– Мы с Питером несколько раз вместе выезжали, так, по-дружески.
– Сдержанно и по-дружески? – сказал Гарри.
Наступила долгая пауза, глаза ее сузились.
– Послушайте, мой муж – человек из тех, кого называют настоящими мужчинами. Это означает, что если он не околачивается в какой-нибудь гребаной Монтане или Канаде с толпой других мужиков, охотясь на лосей, бобров или еще кого-нибудь, то находится в открытом море, занимаясь рыбалкой днями напролет. Если он не пытается стать спортсменом номер один в Америке, то торчит на другом конце земного шара и продает какие-то там генераторы. Я выросла в передвижном трейлере в Робертсдейле, и мне очень нравится все это… – Она сделала широкий жест рукой вокруг себя, имея в виду машину, дом, район. – Но есть еще кое-что, что мне тоже очень нравится. Я просто стараюсь немного поддерживать баланс в своей жизни, понимаете? Поэтому когда Питер ответил на мое объявление…
– Ваше объявление? – переспросил я.
– Я дала объявление в одной гнусной газетенке, «Ньюс-Бит». В разделе «Личное». Наполовину свободная женщина ищет наполовину свободного мужчину. Человека для разумных взрослых развлечений, никаких сказок, никто не водит друг друга за нос.
Послышался звук приближающегося автомобиля, и Моника оцепенела. Когда выяснилось, что это не муж, она облегченно перевела дыхание. Гарри сказал:
– Что же произошло после выхода объявления?
– Я получила пачку отзывов. Больше, чем могла себе представить. Питер приложил свое фото, а выглядел он сногсшибательно. Мне идеально подходило, что он был помолвлен и тоже должен был быть очень осторожен. у нас было всего несколько свиданий, ничего серьезного, просто хорошо развлеклись, понимаете?
– У вас не сложилось впечатления, что это свидание, хм… что он делал это и раньше?
– Нет. Я думаю, ему просто хотелось оторваться напоследок, прежде чем он женится. Что он и делал. Для меня в этом тоже был свой смысл.
– А у вас не возникало ощущения, что у мистера Дэшампса может быть другая ориентация, помимо гетеросексуальной?
– Господи, нет! – выпалила она. – Он был таким мужественным! Не хотите же вы сказать, что он…
– Не хотим. Но по поводу убийств нам приходится задавать самые разные вопросы.
– Когда я узнала об этом, я плакала. Такой славный парень. Великолепное тело. Мне так жаль его подружку.
– Почему вы разорвали свои отношения?
– Мы сделали это как бы одновременно. Наши отношения, так сказать, исчерпали себя.
Я услыхал рев мощного дизеля. Ее взгляд устремился мимо нас в сторону улицы.
– О боже, это Лари! Пожалуйста, не говорите ему ничего, прошу вас, прошу вас, прошу вас…
Я увидел, как на подъездную аллею въезжает большой черный автомобиль; водитель внимательно рассматривал нас через лобовое стекло.
– Улыбнитесь и покачайте головой, миссис Талмидж, – сказал я.
– Что?
– Широко улыбнитесь, но отрицательно покачайте головой, в смысле
Она быстро поняла и все так и сделала, добавив от себя небольшой смешок, который, впрочем, потерялся в пугающем грохоте мотора у нас за спинами. Я подмигнул Гарри, и мы дружно помахали миссис Талмидж на прощание рукой. Мы обернулись и увидели ее мужа, который вылазил из доджа «Рэм-3500» с дизельным двигателем, сдвоенными колесами и выхлопной трубой, напоминающей дуло гаубицы. Все неокрашенные детали были хромированными. Надпись на двери гласила «ПРОДАЖА ПРОМЫШЛЕННЫХ ГЕНЕРАТОРОВ «АТЛАС» – ВАША НЕЗАВИСИМАЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ». Лари оставил дверцу открытой, а двигатель – работающим. Росту в нем было где-то метр девяносто, вес – килограммов сто пятнадцать, шея – под стать Гарри. Из-под воротника рубашки-поло выбивались облака густых седеющих волос. Лицо было красное, грудь широко развернута в решимости защищать свою территорию; возможно, мы прошли как р'аз по тому месту, где он любит пописать.
– Эй, – рявкнул он, – какого черта вы здесь делаете, ребята?
– Еще раз спасибо, миссис Талмидж, – сказал я, оборачиваясь через плечо, – извините за беспокойство.
– Я спросил, что вы тут делаете? – проревел Лари. Я улыбнулся.
– А вы, должно быть, мистер Талмидж, – вежливо ответил я, раскрывая бумажник и показывая ему свой значок. – Вчера в туннеле Банкхэд произошла серьезная авария, нарушитель скрылся. Свидетель успел заметить часть номерного знака и сказал, что это был желтый спортивный автомобиль… – Я специально говорил достаточно громко, чтобы Моника могла слышать меня.
– Вы не поверите, сколько желтых автомобилей имеют похожие номера, – сказал Гарри раздраженным тоном. Шоу имени Гарри и Карсона.
Теперь была моя очередь.
– Мы объезжаем все возможные автомобили и проверяем, нет ли повреждений на правом переднем крыле. Совершенно очевидно, – я выразительно посмотрел на «бумер», – что это была не машина вашей жены.
– А-а-а… ну ладно, – пропыхтел Лари.
Мы поехали, а Лари принялся выгружать чемоданы из своего черного монстра. Мы с Моникой встретились глазами. «Спасибо» произнесла она одними губами, после чего тепло и приветливо повернулась
