– У нашего подопечного и изучать-то нечего, – сказал Дойбель. – Он просто придурок.
– Может быть, – согласился я, – но одними дубинками и кастетами мы его не поймаем. Вы должны забыть все свои привычные методы – удары «сигарета» и тому подобное. – Я неприязненно посмотрел на Дойбеля. – Такого убийцу трудно поймать, поскольку, вероятно, большую часть времени он ведет себя как обычный человек. А так как он не похож на преступника и мотивы его преступления не ясны, мы не можем рассчитывать на помощь осведомителей.
Криминальассистент Беккер, приданный нам на время расследования из 3-го отдела полиции нравов, покачал головой.
– Простите меня, комиссар, – возразил он. – Это не совсем так. Что касается сексуальных извращений, у нас есть несколько осведомителей. Они, конечно, не гомики, но время от времени сообщают ценную информацию.
– Это хорошо, – пробормотал Дойбель.
– Ну что ж, – сказал я, – давайте обратимся к ним. Но сначала я хочу обсудить с вами два аспекта этого дела. Первый – девушки исчезают, а затем их тела находят по всему городу. Значит, у убийцы есть машина. Второй аспект – насколько мне известно, нет никаких заявлений о том, что кто-то стал свидетелем похищения. Никто не заявлял, что видел, как какую-то девушку заталкивали в машину, а она при этом отбивалась и отчаянно кричала. Мне кажется, это свидетельствует о том, что они садились в машину убийцы по собственному желанию, что они не боялись. Вряд ли все они были знакомы с убийцей, но вполне возможно, его внешний вид вызывал у них доверие.
– Он может оказаться даже священником, – сказал Корш. – Или молодежным лидером.
– Или полицейским, – добавил я. – Вполне возможно, что он может быть кем-то из них. Или всеми тремя одновременно.
– Вы думаете, что он меняет свой облик? – спросил Корш.
Я пожал плечами.
– Думаю, не надо упускать из виду все три варианта. Корш, я хочу, чтобы вы проверили наши картотеки, не привлекался ли какой-нибудь полицейский, служитель церкви или обладатель водительских прав к уголовной ответственности за изнасилование.
Корш остолбенел.
– Я знаю, это большая работа, поэтому я переговорил с Лоббесом из руководства Крипо, и он собирается оказать нам некоторую помощь. – Я посмотрел на свои часы. – Криминальдиректор Мюллер ожидает вас в отделе ВС-1[6]через десять минут, поэтому вам пора идти.
– О девушке по фамилии Ханке нет никакой информации? – спросил я Дойбеля, когда Корш ушел.
– Мои люди обыскали все. Железнодорожные насыпи, парки, пустыри. Дважды протралили канал Тельтов. Больше мы ничего не можем сделать. – Он закурил и ухмыльнулся. – Она уже мертва. Все это знают.
– Я хочу, чтобы вы расспросили всех жителей в том районе, где она пропала. Поговорите с каждым, да, именно с каждым, включая школьных подруг девушки. Может быть, кто-нибудь что-то видел. Возьмите с собой несколько фотографий, это поможет людям вспомнить.
– Разрешите заметить, комиссар, – недовольно произнес он, – что такой черной работой занимаются ребята из полиции охраны общественного порядка.
– Эти дубы могут арестовывать пьяниц и мелких хулиганов, – сказал я. – А для такой работы нужны мозги. Это все.
Дойбель смял окурок в пепельнице с таким выражением, что я понял: он желал бы, чтобы вместо пепельницы там была моя физиономия, а потом с видимым нежеланием отправился выполнять мой приказ.
– Лучше не говорите ничего плохого об Орпо при Дойбеле, комиссар, – предупредил Беккер. – Он дружок Думми Далюега. Она оба служили в Штеттинском добровольческом полку, это – полувоенная организация бывших солдат, созданная после войны для того, чтобы уничтожить большевизм в Германии и защитить германские границы от вторжения поляков. Курт Думми Далюег возглавляет Орпо.
– Спасибо, я читал его личное дело.
– Когда-то он был хорошим полицейским. Но сейчас он просто отбывает свое дежурство и убегает домой. Эберхард Дойбель хочет от жизни только одного – дожить до пенсии и дождаться того момента, когда его дочь вырастет и выйдет замуж за управляющего местным банком.
– В Алексе таких много, – сказал я. – У вас ведь тоже есть дети, Беккер?
– У меня сын, комиссар, – произнес он с гордостью. – Норфрид. Ему скоро два.
– Норфрид? Истинно германское имя.
– Это все моя жена, комиссар. Она поклонница идей доктора Розенберга и очень хорошо разбирается во всех арийских тонкостях.
– А как она относится к тому, что вы работаете в полиции нравов?
– Мы не часто говорим с ней о моей работе. Для нее я просто полицейский.
– Тогда расскажите мне об этих осведомителях – сексуальных извращенцах.
– Когда я работал в отделе М-2 – надзор за публичными домами, – мы использовали только одного или двух осведомителей, – объяснил он. – Но отделение Майзингера, занимающееся гомосексуалистами, постоянно обращается к ним за помощью. Он целиком зависит от осведомителей. Несколько лет назад существовала организация гомосексуалистов под названием «Лига друзей», в которой было около тридцати тысяч членов. Так вот, Майзингер сумел достать список их всех и до сих пор время от времени обращается к кому-нибудь из этого списка за нужной ему информацией. У него также имеются конфискованные подписные листы на порнографические журналы и список издателей. Можно обратиться к кому-нибудь из них. Затем существует «чертово колесо» рейхсфюрера Гиммлера. Это электрический вращающийся каталог, в который внесены тысячи и тысячи имен, комиссар. Посмотрим, может быть, из этого что-то получится.
– Как у какой-нибудь цыганки-гадалки.
– Говорят, что Гиммлер – большой специалист по этим делам.
– А кто же за всем наблюдает? Куда разлетелись эти пташки после того, как бордели были закрыты?
– По массажным кабинетам. Если хочешь развлечься с девушкой, сначала подставь ей свою спину для растирания. Кун – это босс отдела М-2 – особо их не донимает. Может, спросим нескольких массажисток, не приходилось ли им в последнее время делать массаж какому-нибудь пижону?
– Думаю, лучше всего начать с массажных кабинетов.
– Нам потребуется ордер Е, то есть ордер, предъявляемый при розыске пропавших.
– Сходите и возьмите его, Беккер.
На лице Беккера, верзилы с маленькими невыразительными голубыми глазками, редкими соломенными волосами и вытянутым, как у собаки, носом, сияла вечная ухмылка. Лицо циника, что вполне соответствовало его натуре.
Посчитав, что трясти владельцев массажных кабинетов еще рано, мы решили нагрянуть сначала к торговцам порнухой, и прямо из Алекса отправились к Галлийским воротам.
Высокое серое здание «Венде-Хаус» находилось недалеко от городской железной дороги. Мы поднялись на верхний этаж, и Беккер, со своей неизменной ухмылкой на лице, пинком открыл одну из дверей.
Когда мы вошли в комнату, чопорный коротконогий толстяк с моноклем и усами, сидевший на стуле, поднял голову и нервно улыбнулся.
– А, господин Беккер! – произнес он. – Входите, входите. Вы привели с собой друга. Отлично.
В комнате было тесно и пахло затхлостью. Груда книг и журналов лежала вокруг письменного стола и шкафа. Я взял один журнал и начал его листать.
– Привет, Гельмут! – ухмыльнулся Беккер, беря другой. Перелистывая страницы, он удовлетворенно хмыкал.
– Помощь не нужна, господа? – спросил человек по имени Гельмут. – Если вы ищете что-нибудь особенное, скажите мне. Не стесняйтесь.
Он откинулся на стуле, достал из кармана своего замызганного серого жилета табакерку и открыл ее щелчком грязного большого пальца. Затем сунул щепотку табака в ноздрю, издавая при этом такие звуки,
