l:href='#n_26' type='note'>[26]
— Что-то около того.
— У меня ты будешь весить шестнадцать-семнадцать стоунов. Ни грамма жира, одни мускулы. Люди будут оборачиваться на тебя на улице и цокать языком: «Что за мужчина! Что за плечи, что за шея!» А ты будешь говорить им в ответ: «Это сделал Али». А когда-нибудь у тебя будет сын, и ты будешь показывать ему разные приемы и говорить: «Али Ужасный Турок показывал мне эти приемы пятнадцать, двадцать, тридцать лет назад». К тому времени меня уже не будет на свете, но кто-то все еще будет вспоминать мое имя. Ну так что?
— Да, мне хотелось бы попробовать. Я приду.
— Кого мне учить всему, что я знаю? Этих мартышек? Тьфу! Спустя три недели они думают, что знают больше меня. Что ж, они помоложе и, может, чуть пошустрее, спору нет, но я-то, я целый год простоял на матах, обучаясь разным захватам, прежде чем меня допустили до самой борьбы. Ха! А тебе нравятся девчонки?
— Ну…
— А мне нравятся девчонки. Мне нравятся симпатичные пухленькие девчонки. Женщины? Это да! Выпивка? Тьфу! Женщины — это да; немного вина, совсем-совсем немного — да; летнее солнышко — да; веселый смех и горячая ванна — да. Но курево, выпивка, вся эта гадость — тьфу!
— Вы абсолютно правы.
— А ты не прав. Спать целый день и работать всю ночь? Нет. Кто живет ночью? Пауки, воришки, дураки. Сейчас ты еще крепкий, но скоро, очень скоро будешь бледный, под глазами черные круги. Ради чего?
— Боюсь, у меня нет выбора. Мне нужно зарабатывать на жизнь.
— Зачем? Чтобы купить много дорогой одежды?
— Нет. Я хочу заняться настоящим делом, тем, что мне по душе.
— Каким делом?
— Ваянием.
— Скульптуры лепить. Зачем? Видел я эти скульптуры. Тут, неподалеку, Британский музей. Там полно всяких скульптур. Вот возьми Геракла. Он был грек, да, грек. Спина крепкая, да и шея ничего. Но камень он и есть камень, как ни крути. Смог бы он побороть Маулера? Нет. Его любой работяга сможет запросто раскрошить молотком. Это копия человека и больше ничего. Но ты-то настоящий. Вот и живи настоящей жизнью.
— А что будет через десять, через двадцать лет? Тело заплывет жиром, а затем обратится в ничто. Но если я сотворю Геракла… Он будет стоять вечно.
— А зачем?
— Да разве это можно объяснить? Я чувствую, что должен это сделать. А вы зачем стали борцом?
— Мне это нравилось. Это у меня в крови. Это делает тебя большим и сильным, и ты ни черта не боишься. Борьба — то, что получалось у меня лучше всего.
— Ну а скульптура — то, что у меня в крови, и это получается у меня лучше всего.
— Тогда что ты делаешь в ночном клубе?
— Мне нужно подкопить денег, прежде чем приступить к работе. Понимаете?
— Молодой человек, запомни хорошенько мои слова. Слушай меня: если тебя в первую очередь интересуют деньги, то к тому времени, когда они у тебя появятся, ты будешь уже ни на что не годен. Живи! Работай! А деньги? Деньги — это грязь! Деньги — это гадость! Деньги — это болезнь, заразная, как оспа, как чахотка! Лучше не прикасайся к ним. Ненавижу деньги! Стоит им у меня появиться, я тут же бросаю их на ветер, швыряю в сточную канаву — я плюю на них! Тьфу! Брать деньги! Грязные деньги! Брр!
— Меня не волнуют деньги как таковые, но…
— Будь гордым. Зачем охотиться за деньгами? Живи. Делай все, что в твоих силах. Тогда деньги сами к тебе придут. Что проку в деньгах? Ты что, можешь спать на двух кроватях? Обедать десять раз в день? Тогда что в них проку? Да и у кого они есть? У Рокфеллера? А он уже мертв, весь провонял своими грязными деньгами. Никакие миллионы не помогут, ежели у тебя не работает желудок. Так кому нужны деньги? Вот что тебе нужно: хорошая кровь, крепкие кости, крепкие нервы, здоровый желудок, белые зубы, светлая голова. Это — да. Но деньги? Тьфу! У меня были деньги. Я все потратил. Слишком много денег — это все равно что слишком много друзей. Они тебя опустошают, с ними ты становишься ни на что не годным. С деньгами и друзьями тебе легко. Но легко и потерять себя, стать никем. Друзья и деньги… Если ты со мной борешься, не говори: «Это мой друг». Говори: «Это мой враг». Потом наблюдай за мной, запоминай все, что я тебе показываю, обведи меня вокруг пальца, а потом, когда сможешь положить меня на лопатки, пожми мне руку и скажи: «Али, давай пожмем друг другу руки. Мы с тобою друзья». Настоящий друг должен быть тебе ровней или же твоим наставником. А деньги и друзья — они утекают быстро, как вода. Ну и Бог с ними. Туда им и дорога.
— Но, если бы вам удалось скопить хоть немного, вы бы, по крайней мере, обеспечили себе спокойную старость.
— А много ли нужно человеку в старости? Еда и сон, неспешная беседа. Что еще? «Роллс-Ройсы»? Кольца с бриллиантами?
— А что будет, когда вы уже не сможете работать?
— Помру. Я прожил хорошую жизнь: много поединков, много побед, много женщин. Сейчас я стар, так что мне грех жаловаться. И я собираюсь умереть на ногах.
— Но не лучше ли было бы, если бы вы были сам себе хозяин?
— Ты рассуждаешь как лавочник. Я и так сам себе хозяин.
— Но вы же работаете на Фабиана.
— Я работаю для себя. Я отдаю ему работу. Он платит мне деньги.
— А если он укажет вам на дверь?
— Что мне об этом думать? Да и с какой стати ему указывать мне на дверь? Я даю ему больше, чем он мне, намного больше.
— А, так значит, вы это осознаете! Вы понимаете, что он вас эксплуатирует!
— Разумеется. Но лучше уж пусть Фабиан эксплуатирует Али, нежели Али будет эксплуатировать Фабиана. Если так, мне не нужно говорить: «Спасибо, сэр. Очень вам обязан, сэр».
— Хм… — Адам вдруг поднял глаза и уставился на стрелки часов. — Черт! Мне пора собираться!
— В ночной клуб, да? Такой чудесный парень, как ты! Крепкое тело, светлая голова, и губишь себя в этом грязном подвале! Учишься быть прихлебателем, попрошайкой! Протягиваешь руку за чаевыми — люди бросают тебе шиллинги, а ты выслуживаешься перед ними, чтобы затем обнаружить под тарелкой пару пенсов!
Лицо Адама побагровело. Он ответил:
— Я все это прекрасно знаю. Но мне позарез нужны деньги, чтобы начать работать. И во имя этого я готов мириться с чем угодно.
— Ты погубишь себя.
— Нет!
— Да, помяни мое слово. Тебе ведь стыдно этим заниматься.
— Я…
— Еще как стыдно. Дурачок… Что ж, по крайней мере заглядывай хоть изредка ко мне в спортзал, чтобы я смог напоминать тебе, что ты мужчина, а не лакей.
— Спасибо, обязательно приду.
— У тебя будет грудь колесом и шея как у быка. Да?
— Да. Всего хорошего.
— Благослови тебя Бог.
Али остался в кафе. Адам отправился в клуб.
