— Нет, я ухожу.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что тебе нипочем не раздобыть таких денег…
— Да-а? Да?! Ты так уверена? Мм, ты в этом уверена? Ладно-ладно. Хорошо. Я докажу тебе. Отпусти!
Он оттолкнул Зои и выбежал из комнаты.
— Такси! Такси! Такси! — заорал он. Схватив таксиста за лацканы пиджака, он прокричал прямо ему в лицо: — «Гнездышко», Тернерз-Грин! Дело жизни и смерти! Гони как ошпаренный! Если доедем быстро, дам тебе полфунта! — Он вскочил в такси, захлопнув за собой дверь, и машина резко тронулась с места. Фабиана ерзал на сиденье, кусая губы и постукивая кулаками по коленкам.
Он выскочил из такси, прежде чем машина успела затормозить, и бросил водителю десятишиллинговую бумажку. «Гнездышко» мирно дремало в лучах утреннего солнца. Дрожащей рукой Фабиан схватил дверной молоточек и принялся колотить в дверь что было сил. Удары молоточка эхом прокатились по всему дому. Фабиан стучал и стучал — наконец за дверью послышались тихие слабые шаги. Он подождал, злобно затаившись, пока не почувствовал, как рука Симпсона коснулась замка, потом стукнул еще раз, громче, чем прежде. Дверь отворилась.
В проеме показалось испуганное лицо немолодой женщины.
— Что вы хотите? Кто дал вам право так стучать?
Налитые кровью глаза на искаженном злобой лице Гарри Фабиана смотрелись в тени дверного проема весьма угрожающе. Он ответил:
— Мне нужен Арнольд Симпсон, и поскорее.
— Но…
— Никаких «но»! Сейчас же зови его!
— Но…
— Черт бы тебя побрал! — Фабиан оттолкнул женщину и быстрыми шагами прошел в гостиную. Он нервно ходил по ковру, пиная ногами ножки стульев. Вошел маленький человек. На нем был все тот же серый костюм, тот же жесткий воротничок и аккуратный черный галстук. Но, похоже, ему все-таки удалось немного поспать со времени их последней встречи. Его лицо больше не казалось изможденным — напротив, он выглядел вполне отдохнувшим. Острая боль не может длиться вечно, и невыносимые страдания в конечном счете примиряют человека с бедой.
— А ну сядь, — сказал Фабиан.
Маленький человек сел. Фабиан навис над ним, выпятив грудь и заломив шляпу на затылок.
— Ну? — спросил маленький человек.
— Что это значит — «ну»? Разве так можно разговаривать? Я бы на твоем месте был полюбезней, приятель. Я тебя предупреждаю…
— Вы дали мне слово чести, что больше никогда сюда не придете.
— Кто?
— Вы. Слово чести шантажиста. Или вы себя таковым не считаете? Даже самый…
— Заткнись! — крикнул Фабиан. — Нам нужно поговорить.
— Ну так говорите скорей и уходите.
— Слушай, ты, маленький грязный ублюдок, — начал Фабиан, растягивая губы в зловещей улыбке, — слушай, ты, лицемер, маленький вонючий…
— Я слушаю, человек чести. Что вам угодно?
— Не говори со мной о чести. Мне это неинтересно. Засунь свою честь знаешь куда!.. Кто ты такой, чтобы возникать, ты, ничтожество? Охотник за шлюхами! Не смей так со мной разговаривать! Я тебя раздавлю как червяка! Я тебя по стенке размажу, ты, несчастный сукин сын! Я подниму такую бучу, что мало не покажется! Я с тебя шкуру спущу, я тебя в порошок сотру. А теперь слушай…
— Я слушаю.
— Так-то лучше. Я хотел было оставить тебя в покое. Понял? Я хотел обойтись с тобой помягче. Усек? А теперь слушай: поскольку ты мне нахамил, я собираюсь прибить гвоздями к кресту твои чертовы руки-ноги и выпустить тебе кишки. Понял?
— Понял. И что дальше?
— Я собирался позволить тебе отделаться пятьюдесятью фунтами. Теперь я возьму с тебя сотню. Дай мне сто фунтов.
— Дать вам сто фунтов?
— Не тяни волынку, мерзавец. Это тебе не поможет. Повторяю: мне нужно сто фунтов, немедленно, сию же минуту, купюрами по одному фунту, как в прошлый раз.
— А потом?
— Потом я уйду.
— А если я не дам вам денег?
— Я отправлюсь прямо в больницу.
— Но скажите, пожалуйста, какой вам от этого прок?
— Прок? Мне? Никакого. Чтоб тебе в другой раз неповадно было. К тому же никому еще не удавалось надуть меня и выйти сухим из воды. Понял? Никому и никогда! Усек? Клянусь Богом, если кто-нибудь когда- нибудь попытается меня надуть, я сам не пожалею ста фунтов и навсегда отучу его связываться со мной! Так что не тяни кота за хвост и давай-ка поживее.
Маленький человек покачал головой.
— А ну кончай это, быстро собирайся. Не тяни резину. Я пойду в банк вместе с тобой. Надевай пальто. Выписывай чек. Шевелись!
— Нет. А теперь вон отсюда.
— Что?
— Я сказал — нет! Уходите!
— Да ты понимаешь, что это значит?
— Вы, кажется, мне уже объяснили. Уходите.
Сердце Фабиана сжалось. В груди похолодело. Он проговорил примирительным тоном:
— Слушай. Ты не в себе. Ты ведь не позволишь мне пойти и рассказать твоей женушке всю эту историю? Ну же, давай-ка, пошли. Кончай эти глупости. Я помогу тебе. Ладно, дай мне полсотни, и покончим с этим. Иначе я все расскажу твоей жене.
— Вы и вправду все ей расскажете?
— Все расскажу, клянусь Богом! Я сделаю это из принципа.
— Из принципа, — повторил маленький человек. Он взял Фабиана за руку и провел его в соседнюю комнату. Там было очень темно. Все шторы были опущены.
— Вот, смотрите! — сказал маленький человек.
Фабиан посмотрел направо, но ничего не увидел. Посмотрел налево и издал сдавленный звук.
Там, на двух черных козлах, покоился гроб.
— Скажите ей, — сказал маленький человек.
Фабиан молчал.
— Скажите ей!
— Она…
— Она умерла в то самое утро, когда вы приходили. Отныне ни одно ваше слово не сможет больше ранить ни ее, ни меня. А теперь уходите…
Он провел Фабиана по коридору и захлопнул дверь у него перед носом.
— А некоторые еще утверждают, что есть Бог на небесах! — воскликнул Фабиан.
Добравшись до Тависток-Плейс, он позвонил Фиглеру:
— Джо, верни мне мои деньги.
— Ладно, Гарри. Тут ровно пятьдесят фунтов. Но нашей сделке конец.
— Конец? Конец? Но почему?
— Почему? Потому что ты псих. Вспомни, как ты вчера швырял деньги на ветер! Ну уж нет, работать с
