Эр, предоставленный в его распоряжение его другом, промышленником Лео Кранцем. Надо было подготовиться к теледебатам, запланированным на восемь вечера. До них осталось всего два часа. Поспав всего четыре часа, Крейн с головой ушел в последнюю репетицию. Команда тщательно готовила его до трех часов, затем час он провел в павильоне 'Паули', в миле от Калифорнийского университета, лично проверив освещение и звучание. Лишь час назад ему удалось очистить дом от народа и уединиться, чтобы поразмышлять над 'Триц-блиц', личностью Бриина и... да где же, черт побери, этот Джекдоу?
– Ничего нового. – Хоффман положил трубку.
В дверях показался Крейн. На нем была пропотевшая рубашка с короткими рукавами, на лице – смятение и беспокойство. Глаза его дико сверкали – какая-то смесь ярости и страха. Крейн взглянул на часы и провел рукой по коротко стриженным волосам.
– Здесь что-то не так. – Я этим местом чувствую. – Он шлепнул рукой по затылку. – Джекдоу никогда не исчезал так неожиданно, никогда.
– Джек, да не волнуйся ты, – попытался успокоить его Хоффман. – Лучше отдохни, иди приляг на часок...
Крейн раздраженно отмахнулся от него.
– Позвони в Тахое. Узнай, там ли Драммонд и девчонка. Хоффман набрал номер, терпеливо переждал десять сигналов и отрицательно покачал головой.
– Что? – взорвался Крейн.
Никто не берет трубку.
– С ума сойти! Да где же они все, в церкви, что ли? – Дрожа от ярости, он быстрыми шагами направился к двери.
– Боже мой, Джек, ты только посмотри на себя, – грубо оборвал его Хоффман. – Расслабься. Не хочешь прилечь – иди прими душ. Через два часа ты нос к носу встретишься с Бёрном в прямом эфире. Неужели ты хочешь предстать дерьмом перед семьюдесятью миллионами избирателей? Хотя бы на сегодня забудь про 'Триц-блиц'.
Крейн резко повернулся к Хоффману, его глаза сверкнули, он предостерегающе поднял палец:
– Что-то явно идет не так. Я во что-то влип. Нюх меня не обманывает.
– О чем ты говоришь? Все идет нормально. Ты опережаешь Бёрна на пятнадцать очков. Ты просто устал. Это была убийственная кампания. Иди расслабься, возьми себя в руки, а я постараюсь связаться с Джекдоу и Тахое.
Но Крейн уже не слушал его. Он расхаживал полкомнате, разговаривая скорее с самим собой, чем с Хоффманом:
– От прошлого никуда не уйдешь. Оно возникает, когда ты меньше всего этого ждешь. Зачем нужно было выпускать из клиники Кигана? Долбаные эксперты. Кто такой, черт побери, этот Амброуз? Может, нам самим связаться с армейским архивом?
– Нет, Джек, нам следует держать дистанцию. Ты же за это платишь Джекдоу. Он тебя никогда не подводил.
– Тогда где он сейчас? Почему не позвонил? И почему никто не отвечает в Тахое?
– На это наверняка есть какие-то серьезные причины. Чего ты так боишься, Джек?
Крейн перестал метаться по комнате, уставился на Хофф-мана и простер руку в сторону Калифорнийского университета.
– Я боюсь этих сволочей журналистов! Они понимают, что это последний их шанс покопаться в моем дерьме. В крайнем случае – до ноября. Давай-ка порассуждаем, Карл. Что, если Джекдоу завалил все это дело в Вискитауне? Что, если Драммонд и Биил улизнули вместе с пленкой? Что, если 'Таймс' все разнюхала об этом 'Триц-блиц'? А что, если во время теледебатов кто-нибудь вылезет с вопросом: 'Губернатор, вы сделали политическую карьеру как герой войны во Вьетнаме. Не хотели бы вы рассказать телезрителям о трицианопропе и о том, как сто двадцать накачанных лекарством американских солдат, находившихся под вашим командованием, перестреляли друг друга?'
– Этого не случится. – Хоффман замотал головой.
– Почему, черт побери, не случится? – завопил Крейн. – Где Джекдоу? Где Драммонд и Биил? Где, наконец, пленка?
– Даже если такое произойдет – отрицай, все отрицай...
– Да одного вопроса будет достаточно, чтобы уничтожить меня! Ты что, не понимаешь этого? Ведь полно таких сволочей, которые ненавидят Джека Крейна. Они просто захотят поверить, что это действительно было. Неужели ты думаешь, что этих стервятников устроит просто мой отказ отвечать на их вопросы? Если пленка у них, они станут копать дальше. И обязательно докопаются. Тогда-то Бёрн и выведет меня из игры на следующие три недели. На его месте я бы поступил именно так.
– Копай не копай – ничего они не найдут.
– Карл, да ведь дерьмо воняет! Мне придется защищаться! Куда бы я ни пошел, меня везде будут спрашивать про 'Триц-блиц'. О Господи... – Крейн тяжело опустился на табурет у бара и обхватил голову руками. – Как все могло выйти из-под контроля?
– Хочешь знать мое мнение? Это ты потерял контроль над собой. Слишком переутомился. Такие кампании просто бесчеловечны, и ты устал. Ты поддаешься панике и видишь неприятности там, где их нет. – Хоффман подошел ближе. – Держитесь, господин будущий президент. Осталось всего три недели, и тогда вы сможете отдохнуть. Если они все же нанесут вам удар этим 'Триц-блиц', посылайте им ответный удар. Отрицайте, отрицайте, отрицайте... Говорите, что это заговор, инспирированный Бёрном, отчаянный жест отчаявшегося человека, а пленка – дело рук свихнувшегося вьетнамского ветерана, чистая ложь. За всем этим – попытка либерально настроенных средств массовой информации устранить конкурента, запятнать имя победителя, всеми уважаемого героя войны во Вьетнаме, попытка помешать осуществить ему его святую мечту – восстановить прежние ценности американского общества: уважение, дисциплину, уверенность в собственных силах. И во имя Господа Бога нашего – ДЖЕК КРЕЙН НЕ ДОПУСТИТ ЭТОГО!
