Гауптштурмфюрер прекрасно понимал, что французы легко перестреляют всех нападавших, которые попытаются проникнуть на второй этаж по узкой деревянной лестнице, ведущей наверх.
Но выбежать из здания на улицу было тоже нельзя. Она все время простреливалась партизанами, державшими ее под своим прицелом. Стоило только высунуть голову, чтобы получить пулю прямо в лоб. Получалось, что эсэсовцы действительно находятся в ловушке, из которой фактически нет выходов…
Наконец фон Доденбург пришел к выводу, что единственным способом выбраться из западни было пробиваться в противоположную сторону — не на улицу, а во двор дома. Или на боковую улочку, которая, возможно, шла за его глухой задней стеной. И уже оттуда пытаться атаковать засевших на втором этаже партизан. Но как сделать это с молодыми солдатами, которые были совершенно не обучены вести уличные бои и воевать внутри городских зданий?
С другой стороны, он знал и то, что других вариантов у него нет. Или они попытаются сделать это, или же все погибнут.
Он жестом подозвал к себе солдат первой роты и произнес голосом, в котором было значительно больше уверенности, нежели гауптштурмфюрер ощущал на самом деле:
— Слушайте меня, герои гитлерюгенда! Как вы, наверное, понимаете, мы попали в очень дерьмовую ситуацию. Но мы можем выбраться из нее. Для этого нам только надо действовать грамотно и скоординированно. И не допускать тактических ошибок. Вы понимаете, о чем я говорю?
Новобранцы неуверенно закивали. Фон Доденбург заметил, что в глазах некоторых из них зажегся слабый огонек надежды.
— Мы находимся в самом крайнем из домов. Сзади него нет партизан. «Маки» находятся только сверху — и перед самим домом, на главной улице. В общем, позади дома — своего рода мертвая зона. — Куно, разумеется, не мог знать этого наверняка — сейчас он просто вдохновенно сочинял на ходу. — Вам ясно?
Молодые солдаты вновь кивнули.
— Итак, нам надо постараться использовать эту мертвую зону к нашей собственной выгоде. Для этого мы должны выбраться наружу через заднюю стенку дома, сломав ее или пробив в ней узкий проход. Как только мы окажемся там, снаружи, мы должны немедленно залезть на крышу. Но только так, чтобы засевшие на втором этаже лягушатники не поняли этого. Выбравшись на крышу, мы пробьем ее — и окажемся у них над головами. И тогда вся ситуация зеркально изменится.
— И тогда мы сможем стрелять сверху вниз в них, а не они — в нас! — радостно воскликнул один из солдат.
— Вот именно. Очень точно подмечено. Тогда, как только мы очистим этот дом от засевших наверху партизан, мы точно таким же образом перейдем к следующему дому и постараемся тоже зачистить его. Затем — к следующему. Это очень длительная и нудная процедура, но другого выхода у нас нет. Я надеюсь, что в конце концов мы сможем очистить от партизан всю эту улицу. — Куно подался вперед: — Вы готовы следовать за мной?
— Да, мы с вами, господин гауптштурмфюрер, — воскликнули молодые солдаты. Фон Доденбург ощутил неподдельный энтузиазм в их голосах.
— Прекрасно! Тогда те из вас, кто стоит сейчас вдоль задней стены, должны достать свои саперные инструменты и любые подручные предметы и начать проделывать в ней проход, чтобы мы могли выбраться через него наружу. Остальные будут периодически постреливать в потолок, чтобы беспокоить засевших сверху французов и не дать им возможности понять, чем именно мы заняты тут, внизу. Я совсем не желаю, чтобы они об этом догадались! Пусть они королями сидят наверху и думают, что замечательно контролируют ситуацию и что мы в полном отчаянии, что у нас нет никакого выхода. А мы тем временем приготовим им самый ужасный сюрприз, с которым они когда-либо сталкивались в своей жизни!
Полчаса спустя фон Доденбург осторожно выбрался на четвереньках через узкий проход, проделанный в задней стене дома, и медленно распрямился. В его правой руке был зажат автомат. Глаза гауптштурмфюрера тревожно рыскали по окрестным окнам. Позади него на главной улице по-прежнему шла перестрелка, но здесь было удивительно тихо. Улица, проходившая позади дома, была совершенно пустынна. Он быстро взглянул на заднюю стенку дома и выдохнул с облегчением. Она была глухой не только на первом, но и на втором этаже тоже. На эту сторону не выходило ни одного окна. К карнизу были подвешены длинные связки табачных листьев, сушившиеся на ветру.
Офицер повесил автомат себе на шею и повернулся к ССманну первой роты, который вылез из дома через заднюю стенку вслед за ним.
— Усвой сам и передай другим: надо действовать и передвигаться как можно тише. Мы сможем вновь овладеть ситуацией, только когда окажемся на крыше. Но, чтобы добраться до нее, нам надо ни в коем случае не спугнуть лягушатников. Ты понял это?
Солдат, плечи которого были обсыпаны штукатуркой и мелкими щепками, кивнул. Фон Доденбург надеялся, что и все остальные усвоили его наставления так же хорошо.
Он подошел к стене и схватился одной рукой за потемневший от времени и непогоды выступ деревянной балки. Практически не дыша, чтобы только не спугнуть французов, он подтянулся на руках, нащупал ногой другой выступ и медленно вскарабкался на уровень второго этажа. Теперь от французских партизан его отделяла только тонкая деревянная стена дома. Если они сейчас услышат его и среагируют на шорох, им достаточно будет прислонить ружье к стене и нажать на спусковой крючок, — и свинцовая пуля войдет точно в его тело.
Фон Доденбург постарался отогнать от себя эту мысль и схватился рукой за выступ балки, на которой держалась крыша. Она оказалась гнилой и обломилась прямо в его руке. На мгновение ему почудилось, что сейчас все это старое прогнившее здание рухнет и он окажется погребен под его обломками. Но оно все- таки выдержало. Секунду спустя он сумел нащупать другую, более-менее прочную балку. Куно медленно и очень осторожно подтянулся вверх и почувствовал едкий запах сухого табака. Еще несколько секунд — и он перевалился через край крыши и распластался на покрывавших ее теплых плитках черепицы.
Несколько секунд гауптштурмфюрер лежал на плитках черепицы, наслаждаясь относительной тишиной, покоем и тем, что он наконец оказался вверху. Одновременно он чутко прислушивался ко всем доносившимся до него звукам, стараясь определить, не засекли ли его засевшие на втором этаже французы. Но там, похоже, было тихо. Кажется, они так и не разобрались, что кто-то из бошей вскарабкался прямо на крышу дома. Тогда фон Доденбург разулся, стащив с себя ботинки, и в одних носках прокрался к трубе.
Вскоре на крышу влез второй эсэсовец. Куно сделал ему знак снять ботинки.
Когда на крыше оказалось в общей сложности четыре эсэсовца, фон Доденбург осторожно снял одну плитку, затем другую… в конце концов он расчистил примерно один квадратный метр крыши, аккуратно откладывая в сторону потрескавшиеся плитки черепицы. Из-под стрех в нос ему шибанула застарелая вонь и запах пыли, но Куно мужественно стерпел их.
Он осторожно приблизил лицо к проделанному в крыше отверстию и заглянул в него. В пыльном сумраке он увидел балки, поддерживающие черепицу, а под ними — тонкий потолок. Все его деревянные детали были очень старыми и хрупкими от времени и износа. Фон Доденбург понял, что достаточно будет одного сильного толчка — и вся эта конструкция посыплется вниз.
Он жестом подозвал к себе одного из солдат первой роты. Когда тот приблизился к командиру, Куно шепнул ему:
— Достань свою гранату. Я пробью дырку в потолке — и ты тут же бросишь ее туда. После этого мы сосчитаем до четырех и откроем ураганный огонь по всем, кто засел там, внизу.
Гауптштурмфюрер прекрасно понимал, что ему предстояла очень сложная и тонкая боевая операция и что при этом в его распоряжении была лишь горстка необученных молодых солдат. Но у него в любом случае не оставалось никакого другого варианта, как попробовать осуществить это с ними.
— Когда мы окажемся внизу, — прошептал он, — мы должны постоянно держаться спиной к спине. Только так мы сможем поразить лягушатников и не перебьем при этом друг друга. Держаться спиной к спине, запомните это!
Он выпрямился и в следующее мгновение что есть силы ударил ногой в потолок дома. Балки и старые стропила тут же хрустнули и посыпались вниз. Под ногой Куно образовалась большая дыра. Эсэсовцы услышали удивленные голоса: «Боши! Боши!». Молодой эсэсовец тут же швырнул в образовавшееся
