причине тибетцы едят вшей, совокупляются друг с другом, спускают волосы [на лоб], подобно женщинам, и обвязывают их платком» (Цит. по: Бартольд В. В.Извлечение из сочинения Гардизи «Зайн ал-ахбар» // Бартольд В. ВСочинения Т. VIII. М., 1975, с. 48-49). Папский посланник к великому хану монголов, францисканец Иоанн де Плано Карпини наблюдал подобные сцены у монголов: «Мало того, мы видели, как они едят вшей. Ведь они говорили [при этом] „Неужели мне их не есть, раз уж они едят плоть моего сына и пьют его кровь?“» (Иоанн де Плано Карпини. Книга о Тартарах IV. 7). В одном из поздних материалов по фольклору айских охотников имеется история о хозяйке леса, ставшей женой охотника; каждый день эта женщина готовила обильную пищу, бросая в котел вшей, превращавшихся в «нормальную» пищу. Скорее всего, традиция поедания вшей связана с представлением об охотничьей удаче. Таким образом, Ибн Фадлан зафиксировал один из обычаев кочевников, который рассматривается им в этическом аспекте, тогда как для самих кочевников этот обычай был наполнен определенным значением. Кажется, это обстоятельство ускользнуло от внимания А. Кестлера.
[36] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 137.
[37] То есть из викингов, основателей первых русских поселений.
[38] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с 131.
[39] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 137 Обратим внимание на то, что убийство человека, обладающего знанием вещей, имело следующие особенности: оно осуществлялось без пролития крови; жертва вешалась на дерево; убийство происходило в лесу, вдали от поселений. Не будет слишком смелым следующее предположение, те, кто совершал этот акт, рассматривали жертву как посредника, наиболее достойного для передачи некого послания божествам верхнего мира.
[40] В подкрепление своей аргументации автор приводит турецкие и арабские цитаты в оригинале, без перевода — досадная привычка современных специалистов.
[41] В сочинении Ибн Русте о знахарях у русов сообщается следующее: «У них — знахари, они господствуют над их царем, подобно хозяевам, они приказывают им приносить в жертву создателю то, что они пожелают из женщин, мужчин, табунов лошадей, если прикажут знахари, никому не избежать совершения их приказа: захватывает знахарь то ли человека, то ли домашнее животное, набрасывает веревку на шею и вешает на дерево, пока не утечет дух его, они говорят, что это жертва богу» (цит. по: Заходер Б. Н.Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Ч. 2. М., 1967, с. 96).
[42] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 129.
[43] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 134.
[44] Видимо, в конце концов их привезли, поскольку больше они не упоминаются.
[45] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 141.
[46] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 146-147.
[47] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 147.
[48] Утверждение о том, что все хазары — иудеи, звучит как преувеличение, особенно если учесть, что в столице существовала мусульманская община. Зеки Валиди убрал в своем переводе слово «все». Надо полагать, «хазарами» здесь именуется правящая группа или одно из племен в пестрой этнической мозаике Хазарии, где у мусульман была юридическая и религиозная автономия и они не считались «настоящими хазарами».
[49] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 148. Последнее предложение в русском академическом переводе отсутствует.
[50] А. Кестлер очень избирательно цитирует «Записку» Ибн Фадлана, создавая у читателя твердую уверенность в «полнейшем варварстве» тюрков- кочевников и культурном превосходстве хазар. У Ибн Фадлана, кроме эмоционально окрашенных частностей, имеются любопытные свидетельства о том, какую роль играли кочевники в жизнеобеспечении магистральной караванной торговли между Хорезмом и Булгаром. Эти два центра разделяло расстояние в более чем полторы тысячи километров, путь посольства занял около 70 дней. Это был трудный маршрут, но все необходимые ресурсы караваны через обмен получали от обитателей Великой Степи. Обе стороны, участвовавшие в обмене, понимали взаимные выгоды от поддержания транзитной торговли. Это совсем не то, что путешествие автономных арабских караванов через Сахару. Тюрки предоставляли купцам транспортных животных, меняя заболевших верблюдов на здоровых, тюрки служили проводниками, обеспечивали безопасность купцов и даже давали им деньги в долг. Ибн Фадлан рисует яркую картину человеческих взаимоотношений мусульманских купцов и язычников тюрков. Заметим, что у Ибн Фадлана нет речи о превосходстве одних над другими по признаку вероисповедания. «Не может ни один мусульманин проехать через их страну без того, чтобы не сделать кого-либо из них себе другом, у которого он останавливается. Он привозит для него из страны ислама одежды, а для жены его покрывало, немного перца, проса, изюма и орехов. Когда же он прибудет к своему другу, то тот разобьет для него юрту и доставит ему овец сколько может, так что мусульманину останется только закалывать их, так как тюрки их не закалывают, — право же, кто-либо из них бьет по голове овцу, пока она не умрет. И если человек из их числа [из мусульман] захочет совершить переезд, а у него станут некоторые из его верблюдов или его лошадей, или он нуждается в деньгах, то он оставляет ставших [животных] у своего друга-тюрка, берет его верблюдов, его лошадей и то, что ему нужно и отправляется. Когда же он возвратится с дороги, в которую он отправился, он возместит ему его деньги и возвратит ему его верблюдов и его лошадей. И точно так же, если проедет мимо тюрка человек, которого он не знает, и потом [вдруг] скажет ему: „Я твой гость, и я хочу получить часть твоих верблюдов, твоих лошадей и твоих дирхемов“, — он вручит ему то, что он хочет. Если же купец умрет в дороге и караван будет возвращаться, то тюрок встретит их и скажет: „Где мой гость?“ И если скажут: „Он умер“, то он заставит караван разгрузиться. Потом он пойдет к самому знатному купцу, которого он среди них увидит, развяжет на его глазах его вещи, и возьмет из его дирхемов столько, сколько ему следует с того купца, без лишнего зернышка. И так же он возьмет лошадей и верблюдов и скажет: „Это твой двоюродный брат, и ты более всего обязан уплатить за него“. А если он убежал, то тюрок сделает то же самое и скажет ему [второму купцу]: „Это такой же мусульманин, как и ты, возьми же ты с него“. А если этот мусульманин не даст согласия [возместить долг] за его гостя на большой дороге, то тюрок спросит о его бегстве, где он находится, и если его направят к нему, то он проедет в поисках его расстояние [многих] дней пути, пока не прибудет к нему и не заберет у него того, что ему принадлежит, а также того, что он [иной раз] дарит ему. Вот также обычай тюрка: если он приедет в Джурджанию, он спросит о своем госте и остановится у него, пока не отправится [обратно]» (Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 126- 127).
[51] Материалом для последующих страниц послужили работы Истахри, ал-Масуди, Ибн Русте и Ибн Хаукаля.
[52] Полная цитата из Ибн Фадлана выглядит так: «Все они [живут] в юртах, с той только разницей, что юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ и более, устланная армянскими коврами. У него в середине ее трон, покрытый византийской парчой» (Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 137) Скорее всего, А. Кестлер опустил сведения об убранстве юрты булгарского царя с целью продемонстрировать контраст между хазарской и сопредельными культурами. Согласно арабским путешественникам, хазары обитали в юртах, т.е. их жилища мало чем отличались от жилищ булгар. Из того обстоятельства, что хазарский каган обитал в дворце из обожженного кирпича, вовсе не следует, что булгары в культурном отношении уступали хазарам. И те, и другие, когда им
