он – Никто.
– Кхе... – озадачился Бася.
– Но им ничего было, весело, – продолжала Сонечка. – Потому что часто приходили множества, а мама то и дело лазила в окно.
Бася заволновался и спросил:
– А кто мама?
Сонечка немножко подумала. Маленьким кошкам требуется время, чтобы вспомнить, как выглядят хозяева.
– Ну такая вроде, как у меня, например. В платье.
– А, – понял Бася. – Ну что они тогда?
– Ну а потом все так закружилось, – быстро сказала Сонечка и покосилась на свой змеящийся хвост. – Никто ехал в такси на самолет и ничегошеньки не подозревал. А мама его вдруг... – Со-нечкин голосок сорвался, – ...кинула наружу под дождь!!!
Сказать по правде, Бася отродясь не слыхивал такой ужасной истории. У него даже возникло искушение найти Серафиму и спрятать нос ей под палевую подмышку.
– Да, – страшным шепотом продолжала травить рыжую Басину душу Сонечка. – И умчала! А Никто сложил руки и промок, не сказав ни словца...
– Невозможно, чтоб так! – вскричал Себастьян и даже частично потерял дар речи. – Это не-допущчимо на свете про кота!
– Дядя Бася, вы что тут наперебивали, не все же еще, – возмутилась Сонечка с черствостью, свойственной всем подросткам.
– Ыыы, – проныл Бася, колотя кулаком по полу.
– Ну так вот, а с ними там ехал еще другой человек, он пожалел Никто и вышел за ним искать, и тоже промок, а злой маме дал заклятую коробочку! – нагнетала Сонечка.
– И что она? Умрила? – с робкой надеждой поинтересовался Бася.
– Нет вроде, – опешила Сонечка, – просто поглядела туда и сразу тоже пошла под дождем мяукать и звать Никто. Чуть с ума не сошла, пока он не появился в углу.
– А что он сказал? – решил узнать Бася. Это было очень важно – что сказал кот из кино. Ведь в кино кого попало не показывают и что попало не говорят.
Сонечка минутку подумала.
– Он сказал «я здесь». Человек и мама стали его обнимать и целовить, но он отворачивался, потому что наверно не очень простил. Вот.
Себастьян смахнул слезу и дал себе клятву, что он однажды тоже кое-кого тут не очень-то простит.
Выключая телефон, брошенный на диване, придерживая полотенце, намотанное на мне, упаковывая в коробку диск с «Завтраком у Тиффани», я все размышляла: о чем же могут час кряду болтать два, по сути, совершенно чужих друг другу кота?
В два часа ночи вдруг затренькал телефон. Светлана насупилась во сне, но треньканье тут же прекратилось, и ее брови разошлись по местам, разгладив переносицу. Ей, замешкавшись было, продолжили сниться оранжевые кленовые листья, налипшие на мокрую синюю крышу колодца.
– Але? – страшным шепотом спросила Сима.
– Мами не очень, – без предисловий сообщила Сонечка.
Сима изогнула хвост вопросительным знаком и покосилась на комнату, где была заперта Светлана.
– ? – уточнила она встревоженно.
– Мне надо было спать, но не тут-то, – медленно и серьезно сказала Сонечка, привыкшая ночевать у хозяйки на спине.
Сима усмехнулась.
– Что, танцевит на кухне унца-унца? – съехидничала она.
– Тетесима, она лежит там в темноте! – выкрикнула Со. – И вот!
У Серафимы дрогнули кончики ушей. «Нельзя, чтоб дети боялись», – сказала она себе и велела тихонько:
– Сходи смотреть, и потрогай.
Сонечка утопотала от телефона, но скоро вернулась с ответом:
– Шевелится чуть, бормотит.
Сима опустилась на бочок. Вдохнула, представляя печеночные котлетки, и выдохнула, подумав о Себастьяне, пытаясь таким образом поскорей вернуть душевное равновесие.
– Она как ком. Я хотела полечить – никак, уж очень, – пожаловалась Сонечка.
Серафима вдруг догадалась. Вскочила, стрелой метнулась в кухню и взлетела на подоконник. Подняла вверх сиамское личико, и его тут же омыл мертвый лунный свет, на мгновение превратив маленькую кошку в серебряного болванчика. Вернувшись к телефону, Сима приказала:
– Спи на диване. Не умрит.
Утром я проснулась от того, что Сонечка таращится на меня с прикроватной тумбочки. Захныкав, отвернулась от нее и подумала обиженно спросонок, что это ужасно – когда всю ночь в квартире раздаются какие-то постукивания, мяв-канья, приближающееся и удаляющееся клацанье когтей по паркету, и тебя то трогают за руку мягкой лапкой, то с истошной нежностью тарахтят в лицо, щекоча усами. Удивительно, до чего неугомонны эти маленькие кошки.
Мама на прощание ткнулась своим носом в Сонечкин носишко и ушла на работу. И дома тут же началось телефонное хулиганство.
– А это Филя? Драсте! – весело закричала в трубку Сонечка и почесала ушко-тряпочку.
– Ой! – приятно изумилась Филя. – А что вы за девчонка?
– А откуда вы угадали? – закокетничала Со.
Услыхав вопрос в ответ на вопрос, Филя покосилась сначала на свою мисочку, потом на дверь в ванную и осторожно предположила:
– Вы, наверно, редкая порода. Ну, такая, гор-боносенькая.
– Не, – отмахнулась Со. – Мама сказала, что вы на мою папу похожи, вот звоню разузнавать.
Филя ужасно удивилась и оскорбилась, и вдруг вспомнила, что слышала что-то про эту девчонку от хозяйкиных гостей, и даже чуяла ее мускусные ушки от одних ботиночек. Такие крошечные ботиночки, словно какие-то пинетки – одно удовольствие было валяться возле них и распевать, кружась. Успокоившись, Филя вернулась к разговору.
– Ну, я про кое-что в курсе.
– Ой! – по обыкновению заволновалась впечатлительная Сонечка. – Тайна рождения!
Если бы в гостиной у меня были часы, они в этот момент обязательно пробили бы полночь вне зависимости от времени суток.
– Сказали, что твой папа был Фант, а щеки у него – божемой, – равнодушно сообщила Филя.
Торжественный бой часов ускорился, истончился и превратился в клоунскую какофонию.
– Как... И вще? – выдавила из себя Сонечка.
– Все, ага. А ты думала, чтоб что? – удивилась Филя, которой эта генетическая информация показалась исчерпывающей для любого чтящего семейные традиции кота.
– Я же хотела, чтоб я – зайчишка... – тихонько промолвила Сонечка.
Филя от неожиданности аж хрюкнула в трубку и совсем расхохоталась, представив, как это случайное «хрю» вдруг оказалось бы верным признаком того, что она, Филя, – настоящая свинья.
– Никакая ты не зайчишка! – отрезала Филя, прыгнула на кнопку и пошла лизать котят. Шестерых совершенно черных котят надо было вынимать из коробки и лизать по очереди – как почтовые марки. Та
