– Поинтересовались. Без ваших умных советов обойдемся. Все отрицает. Никаких денег, никаких долгов.
– Ну хоть Куракина-то знает?
– Удивительное дело, знает. Но ничего, посидит месяцок-другой в камере, все вспомнит. Письмо – веская улика. Должен вспомнить.
– А как по настрою показался?
– Врет! Смотрит в глаза и врет. Паразит. Адвоката, адвоката! Я чуть не вспылил, даже за дубинку схватился.
– Чуть?
– А чего он адвокатом грозится?
– Понятно, Евгений, спокойно.
– На той неделе заслушивание по этому огнестрелу. Ты бы пару справочек черкнул. Я, собственно, за этим и зашел. Давай по обходу напиши чего-нибудь. Или по проверке судимых. Сам, короче, знаешь.
Я усмехнулся:
– Короленко тоже для объема? Справки я писать тебе не буду, бумаги нет. Сам, если надо, напишешь. Я предложу тебе более полезное мероприятие.
Я открыл блокнотик, вырвал листок и протянул Женьке.
– Отправь запросик в Москву по ШТ.[1] Прибыл ли, прописался ли в городе Волоколамске вот этот гражданин. Пускай опросят родню, если таковая найдется, собирался ли он приехать. С Литейного ШТ проще отправить. Фабулу пострашней придумай, чтоб шевелились. Ответ нужен срочно. Я уже звонил в Москву приятелю своему, но он пока не сделал. У них, оказывается, тоже конец года.
– Для чего это?
– У Березовского Куракин купил квартиру.
– Ну и что?
– Дело все в том, Евгений, что когда человечек приходит в паспортный стол с просьбой выписать его из кооперативной или приватизированной квартиры, он обязан указать, к кому он собирается переехать. Обычно уезжают к родственникам. Но если, допустим, человечек никуда не собирается и хочет провести остаток жизни в своем кооперативном гнездышке, но кто-то нехороший положил на гнездышко глаз?
Этот «кто-то» не знает никаких родственников человечка, но что-то написать он должен. Более-менее правдоподобное. Написать после того, как хозяин пропадает без вести. На будущее имей в виду, если в заявлении есть фраза: «В связи с отъездом по месту рождения для воссоединения с родственниками», считай, что человек действительно с ними воссоединился. На том свете. За очень редким исключением. Некоторые действительно уезжают.
У Березовского причина выписки именно эта. Со слов участкового, Березовский – пьяница и ни о каких родственниках не помышлял, но квартиру продать собирался. А наш Куракин, купив у него квартиру, ни с того ни с сего затевает переезд. Куракина меньжа хватила… Ты не догадываешься почему?
Евгений убрал протянутый мной листок в пухлую папку и поднялся.
– Я полетел. Дежурю сегодня по городу.
– Ни пуха.
– К черту. Ты справочки все-таки нацарапай, я заскочу как-нибудь, заберу.
Евгений исчез. Я, соответственно, остался. Запахло огурцами. Как вы поняли, я открыл папку с материалами. Подвиги подвигами, но о хлебе насущном забывать нельзя, а я еще не читал и половины того, что получил в канцелярии.
Сверхсрочного в почте наверняка не было, иначе бы меня уже начали доставать. Ага, знакомые все бланки. Отдельные поручения из следственного отдела. Специально для товарища Ларина. Что заставляет трепетать, потому как к нему все-таки есть интерес. Хотя бы в процессуальном порядке. Ну-с, что от нас хотят?
«В связи с необходимостью полного и всестороннего изучения личности подозреваемого… тыр-пыр… прошу получить характеристику на него по месту жительства… тыр-пыр… Адрес: Грузия, село Отари, улица Руставели, тыр-пыр…» Следователь тыр-пыр. А, приписочка. «В связи с окончанием сроков следствия с ответом прошу не затягивать».
Нормальненько! Чувствуете запашок? Уже не огурцов. Затхлости. Это очень резкий запах, особенно смешанный с вонью формализма и непробиваемости. Характеристика с места жительства! «На товарищеских судах не разбирался, квартплату вносит регулярно, замечаний от соседей не поступало». Сгоняйте, товарищ Ларин, в Грузию, ну чо вы в самом деле?! Тбилиси у нас рядом, часа четыре всего лету. Побыстрее, пожалуйста, сроки кончаются. Что, деньги? Какие деньги? Ах, на билет… А у вас что, нет? Нет. Вот ведь неожиданность.
И кстати, Грузия – это вроде уже и не отчизна боле. И вполне возможно, слово «характеристика» на русский уже не переводится. Так же как и «товарищеский суд». А в селе Отари его, возможно, и не знали. Это где-то там, високо в горах. Чего тебе, генацвале? Да вот, следователь за характеристикой прислал. Без нее дело в суд не отправить. Управдом у вас? Все, все у нас, только тебя не хватало, заходи, белый ты наш, горячий.
Ага, а это идея. С переводом. У нас участковый Вахтанг, он-то должен по-грузински писать. Вот он и напишет характеристику. А печать я в своей жилконторе поставлю. Все равно никто вглядываться не будет. Зато сколько денег я государству сэкономлю…
Не подумайте ничего плохого о самом следователе. Данное поручение – не плод его необузданной энергии и сверхдотошности. Он обычный серьезный исполнитель обычных серьезных параграфов. В которых сказано: «Обязан!» Без комментариев. Без сопливого нытья о трудностях жизни, без увиливания от исполнения, без насмешек и иронии. «Серьезнее! Еще серьезнее!» Да, да, непременно, но…
