Ослепительная красота граничит с уродством, чрезмерная серьезность – с насмешкой. Не забыли?
Я на все сто уверен, что следователь, печатая эту дуристику, плевался и чертыхался посильнее моего. Убойная сила параграфа. Никуда не деться. Печатайте, печатайте. В процессуальном порядке. Мне проще, я хоть посмеяться могу…
Ладно, с этим все. Так, дальше. Это уже не из следствия, это уже из прокуратурки. «В связи с необходимостью проведения экспертиз прошу оперативного работника получить образцы крови, слюны и спермы у подозреваемого такого-то, содержащегося в СИ-1,[2] после чего доставить в СМЭС.[3] Приложение: постановление об изъятии образцов и три пробирки». Резолюция шефа: «Товарищ Ларин, пр. исполнить».
У меня, кажется, дыхание перехватило. Чего-чего я там получить должен? Это я уже не знаю, чем попахивает. В одорологии таких запахов не предусмотрено. Так, пробирки… Кажется, битые. Еще и пробирки покупать придется.
Хорошо, что я человек опытный и причуды нашей системы давно изучил. Понимаю, что буквально принимать к исполнению это поручение не стоит. Надо лишь отвезти все это хозяйство тюремному врачу, он там сам сделает все, что нужно, и вернет в готовом к экспертизе виде. Но ведь посылалось-то это с расчетом не на товарища Ларина, а на товарища вообще. Я представляю личико моего юного коллеги за стенкой, отработавшего у нас всего месяц, попади это поручение к нему. Бегал бы сейчас с пробирками по отделу и прикидывал, как процедуру провернуть.
Проще всего – со слюной. «Плюньте, пожалуйста, вот сюда». А с остальным? Кошмар, страшно представить.
А постороннему человечку на улице эту бумажку показать? Представили? А потом анекдоты про милиционеров появляются типа «двое умных, а третий – милиционер»…
Третью бумагу я читать не стал. Нельзя получать такую эмоциональную нагрузку на нервы. Сердце не выдержит. Потому что не исключаю, что в следующем поручении будет задание установить инопланетян, оказывающих пагубное влияние на подозреваемого, который под таким воздействием раскроил череп своему соседу. Подозреваемый выдвигает именно эту версию. Опровергайте.
По мутному стеклу окна забарабанил дождь. Зимний дождь. Шутка природы. Что-то много таких шуточек. А может, это наша среда реагирует на абсурд людской абсурдом природным? Наверное. И никакие нарушения в экологии вовсе тут ни при чем. И если летом выпадет снег, я не удивлюсь. А вы, товарищ Ларин, случаем не сдвинулись? А то вдруг?
Человек трезвый чувствует себя пьяным в пьяной компании, и, наоборот, пьяный старается протрезветь в обществе трезвенников. Соответственно человек умный, попадая к дуракам, нечаянно может стать дурнем. Незаметно, потихоньку. Надо срочненько провериться. Какие там вопросы в тесте были? Что-то с трещинами. Ах да! Трещины на асфальте. Ну что, перешагиваете? Черт, кажется, уже перешагиваю. Мамочки!… Надо спасаться бегством. Бегите, Ларин, бегите.
Глава 7
Взятка в моем кармане потихоньку начала таять. Это не говорит о том, что я человек горячий, это говорит о том, что импортный шоколад дерьмового качества. После торжественного вручения «Милки Уэй» Леночке я вынужден был вытереть руку о фанерную обшивку ее стола.
Леночка, в свою очередь, не стала требовать от меня вкладышей и запросов. Она сразу поняла, что я действую в служебных целях, а шоколад подарен ей исключительно ввиду ее обаяния. Леночка у нас и в самом деле центровая. Что она с такими ногами в жилконторе делает?
– Алена, у вас ксерокс есть?
– Конечно. Очень удобная вещь.
– А у нас нет. Поработаешь?
– Давай, только немного, порошок кончается.
– Там всего один лист. Поищи, пожалуйста. Заявление на выписку Березовского.
Шоколадка сделала свое черное дело. Леночка не крутила головой, не плакалась, что это не положено, не стонала насчет нехватки рабочего времени. Она молча выплыла из-за стола и стала копаться в выдвижном ящике картотеки. Я же, по обыкновению, начал изучать вовсе не ее ножки, а стены паспортной службы, помимо дешевых обоев украшенные календариками-портретами кинозвезд и рекламными плакатами.
«Деятельность нашей фирмы контролируется государством, а деятельность государства контролируется нашей фирмой». Спокойно, граждане! Вторую половину цитаты опять выдало чье-то воспаленное воображение. А что там они рекламируют? А, как обычно, проценты. Что ж, тогда я не так уж и погорячился с продолжением цитаты.
Никакой другой информации жилконторские стены посетителям не несли, поэтому я быстренько вернулся к ногам. Ноги ничего не контролировали, но их уже контролировали мои бесстыжие глаза.
Леночка украдкой поглядывала в мою сторону, немного смущаясь таким откровенным натиском на ее конечности. Поэтому процесс поисков завершился довольно быстро. Леночка выпрямилась, держа перед собой сложенные пополам листочки.
– Вот. Заявление. Да, все здесь.
Я взглянул на заявление, написанное на обычном тетрадном листе.
Как я и предполагал, формулировка комментариев не требовала. «Хочу на Родину». Но уж очень резко бросалась в глаза другая деталь. Почерк. Для пьяницы Березовского он был слишком четок, разборчив и красив. Буковка к буковке. Без дрожи в руках. Скажу больше, почерк мужиков заметно отмечается от почерка женщин. Не верите? Зря. Если передо мной положить два заявления, я без ошибок угадаю, которое писала дама, а которое – мосье. У дам, как правило, воруют косметички, сережки, паспорта, детские коляски, а у мосье – огурцы, автомобили, дипломаты… Дипломаты… Женский почерк. О Господи, дипломат… Ну да, она ведь…
– Леночка, быстренько, ласточка. Копию. Жду.
Через полминуты я держал ксерокопию заявления Березовского.
