— Господа офицеры забыли, что они имеют дело с опытным правонарушителем,— обиделся Вазген.— Что, по-вашему, Вазген похож на полного идиота? На дебила, на лоха ростовского, на дурака? Отчего-то мне кажется, что вы так не считаете...
— Не считаем, конечно,— подтвердил Игорь.
— В ателье есть черный ход, на соседнюю улицу. На совершенно соседнюю, абсолютно другую улицу! Да, у Вазгена всего один черный ход, и что? Вы скажете, мало? Не соглашусь! Один черный ход в этом земном раю — вполне, поверьте, вполне достаточно...
— Вы, Вазген, настоящий конспиратор.
— Коллеги ваши научили, шустрые ростовские опера! Дай им Бог здоровья. Жаль, что вы не были знакомы со следователем Кулебякой! Может быть, на дорожку по двадцать капель?
— Вазген, если можно — вечером... — взмолился Рогов,— Правда пора. Мы вас не очень стеснили?
— А ла гер ком а ла гер!
— Чего? — не понял Василий.
— На войне как на войне,— перевел Плахов.
— А-а, точно,— хлопнул себя по лбу Рогов.— Я это с Семеном разучивал. Вот голова пустая... Ну, мы пошли.
И оперативники покинули гостеприимное ателье с черного хода.
А незадачливый охранник Дима подвергся в это время агрессивной атаке со стороны возвращавшейся назад старушки. Размахивая клюкой, она втолковывала Диме, что он и его толстый друг являются несомненными идиотами, если считают, что лошади способны кушать карасей.
Старушка говорила страстно и долго. Сначала Дима кивал, но скоро ему это наскучило. Воровато оглянувшись, он сделал старушке хорошую «козу» и прохрипел:
— Вали отседова, старая...
Старушка огрызнулась, но ретировалась.
Егоров и Перес стояли друг против друга с недовольными физиономиями.
— Своих олухов я в бараний рог согну, а дома из зарплаты вычтем, чтоб неповадно,— соглашался Егоров с необходимостью примерно наказать Рогова и Шахова,— Но и у вас, Анри, согласитесь, черт знает что творится. Мало того что с билетом облапошили, так еще и этот ваш Жюль с пистолетом. Чуть не пристрелил ведь...
— Детектив Жюль Дега, У него была встреча с агентом,.. — процедил сквозь зубы Анри.
— Так я и понял... — Егоров вылепил в воздухе руками эдакую снежную бабу.— С голым агентом. А кактус на балконе — чтобы голым задом на него не сесть.
В голосе подполковника звучала досада. Голого агента он вчера имел возможность разглядеть хорошо. Несмотря на включенный свет и присутствие чужака, агент и не думала прикрываться, а продолжала валяться, раскинувшись, на его, подполковничьей кровати и громко призывала детектива Дега немедленно разделить с ней ложе. На фоне происшествия с Егоровым все это было откровенным издевательством.
Оперативную сметку Сергей Аркадьевич, конечно, проявил — взял у Жюля двадцатку, чтобы полчаса подождать в ночном кафе (выпил два бокала вина на десять двадцать в сумме, пятьдесят центов оставил на чай, девять тридцать сэкономил),— но осадок остался.
— Это моя вина, конечно,— потупился Перес— Я вас забыл предупредить про ботаническое растение. Это не просто кактус, это условный полицейский кактус. Если его нет на балконе, квартира есть свободна.
— Да я понял,—хохотнул Егоров.— Прямо как у Штирлица!
— Кто это? — нахмурился Перес.
— Как кто — разведчик наш знаменитый. Если бы не он...
Егоров осекся. Он недавно читал книжку про Штирлица. «Семнадцать мгновений весны». Ну, собственно, как читал... В общем-то, романов он не любил, предпочитал справочную литературу. Просто открыл и закрыл. Но первую страницу прочел. И на первой же странице рассказывалось, что Штирлиц снял загородный домик для встреч с агентами, и сторож никак не мог понять, почему у этого солидного мужчины бывают в гостях одни мужчины, и он заподозрил, что герр Штирлиц — гомосексуалист. Егоров вспомнил вчерашнее происшествие у дискотеки, и ототвращения его чуть не стошнило. Казалось бы, культурная страна, Франция, а по улицам свободно разгуливают толпы гомо, будь они не ладны, сексуалистов!..
Раздался звонок в дверь.
— Ну я им сейчас дам... — Егоров сжал кулаки. Щелккнул задвижкой.
На пороге стояли Плахов и Рогов.
— Вы где шляетесь?! — буквально заорал и затопал ногами Сергей Аркадьевич. Аж Анри вздрогнул. А на ком еще срывать злость, как не на подчиненных? Для этого они, в частности, и предназначены.
— Приобщались к европейской культуре,— буркнул Плахов.
— Сергей Аркадьевич, сейчас все объясним... — засуетился Рогов. Войдя в комнату, он увидел Переса и растерялся: — О... Привет, Анри.
Анри холодно кивнул. Молча. Пусть русские между собой разбираются, а он и одним внешним видом выразит презрительное отношение.
— Вы что себе позволяете?! — шумел Егоров,— В чужой стране! ГУВД наше на весь мир позорите!
— А что случилось-то? — прикинулся шлангом Плахов.
— Издеваешься?! — взревел Егоров.
— Белов пожаловался в полицию, что вы похитили его билет,— вмешался Анри.
— У народного артиста! — Егоров поднял вверх указательный палец.— Возмутительно!.. Человек собирался на свою премьеру! Многие другие достойные люди остались без пригласительных!.. А вы...
— Может, в России это и принято,— Анри попытался вложить в свой тон максимум сарказма,— а у нас...
— Какое принято! — возмутился Егоров.— Это у этих вот... цуциков... принято!
— Ах билет,— словно бы спохватился Рогов.— Так он нам сам его предложил. От чистого сердца... Я, говорит, фильм уже видел, и фрак жмет, а вы...
— Хватит паясничать! — отрубил Егоров.— Белов заявление написал! На вас бы дело завели. Если бы... Если бы не имидж фестиваля. Скажите Анри спасибо!
— Мерси! — хором выдали Плахов и Рогов. Получилось почему-то издевательски.
Анри демонстративно отвернулся. Дескать, не нуждаюсь я в вашей благодарности.
— Все, сегодня же все домой! — огласил Егоров вердикт.— Анри, когда самолет?
— Через три часа,— глянул Анри на часы. На самом деле, инициатором высылки шебутных ментов был он.
— Вы с нами? — поинтересовался Игорь у Егорова.
— А вот я, Плахов, останусь. Грехи ваши замаливать.
— Их в аэропорт отвезти? — обратился Анри к Егорову, по-прежнему игнорируя оперативников.
— Сами доедем,— гордо отказался Плахов.
— Не графья... — добавил Вася.
— Тогда, прощайте. Счастливая дорога!
Анри, гордо вскинув подбородок, покинул квартиру.
— Давайте вещи свои пакуйте,— приказал Егоров.— В Питере разберемся... Ишь чего удумали — билеты у артистов воровать! Вы бы уж тогда не представлялись, кто такие, а просто — р-раз ему в рыло...
— Была такая оперативная мысль,— признался Рогов.— Чисто гуманизм не позволил.
— Ну вот. И он бы не знал, кто вы. А вы... Собирайтесь, короче.
— Погодите, Сергей Аркадьевич,— остановил его Плахов.— Сейчас не до этого... У вас фотографии лишней нет?
— Чьей? — удивился Егоров.
