себе позволить. Однако к концу июля им пришлось признать, что состояние их армии и нехватка оружия и боеприпасов не оставляет иного выбора, кроме отступления. Немцы, казалось, как таран продвигались вперед сквозь незащищенную линию фронта. Русские знали, что они умышленно будут отступать, оттягиваясь из крупного выступа в центральной Польше, и сокращая тем самым протяженность своего фронта, и увеличивая протяженность вражеских коммуникаций. В настоящий момент немцы с боями следовали через страну, где было недостаточно железнодорожных линий и обычных дорог, особенно таких, по которым можно было передвигаться независимо от погодных условий. Тяжелые перевозочные средства немецких обозов разваливались на части на изрезанных колеями грунтовых дорогах, проложенных польскими фермерами, и части на передовой получали снаряжение и продовольствие только на реквизированных грохочущих сельских телегах. 'Каждый день русские вынуждены отступать на три мили или около того, строить новую линию обороны и ждать немцев, которых должны остановить… Через некоторое время немцы достигают уровня девственного леса… и огромных болот Припяти. Железнодорожные линии остались за Вислой [в немецком тылу]; даже узкоколейки доходят только до… Нарева [реки], в результате следующие сорок или пятьдесят миль провиант и боеприпасы приходится тащить'.
К сентябрю русские, ликвидировав Польский выступ, сократили протяженность фронта почти наполовину, с 1600 до 900 километров, сэкономив на пространстве, чтобы выиграть в силе. Таким образом были высвобождены резервы, которые можно было противопоставить немецкому наступлению вдоль Балтийского побережья и в центре, и даже в сентябре контратаковать австрийцев на юге в Луцке. В сентябре достиг своего окончательного успеха и Людендорф. Он захватил Вильну в русской Литве; правда, эта победа досталась ему дорогой ценой. Началась осенняя распутица, дороги, как всегда осенью, размокли, и наступающие войска были вынуждены остановиться, образовав длинный фронт, протянувшийся почти перпендикулярно с севера на юг от Рижского залива на Балтике до Черновиц в Карпатах. Большая часть русской Польши была потеряна, но территория исторической России осталась невредимой и стала плацдармом царской армии. Она понесла большие потери, около миллиона человек были убитыми, ранеными и пропавшими без вести, к тому же три четверти миллиона попали в плен к неприятелю. Оборона крепости Новогеоргиевск западнее Варшавы была организована неразумно, в результате чего в конце августа огромное количество вооружения и боеприпасов оказались в руках немцев. Также были потеряны крепости Ивангород на Висле, Брест-Литовск на Буге и Гродно и Ковно на Немане. Все они защищали речные переправы, которые образовывали традиционную линию обороны, безальтернативную на плоской Польской равнине. За пренебрежение обязанностями перед лицом неприятеля генералы были понижены в звании, некоторые заключены в тюрьму. 1 сентября царь сделал очень серьезный шаг, приняв должность главнокомандующего. Алексеев был назначен начальником Генерального штаба вместо Великого князя Николая, переведенного на Кавказ. Все эти результаты продвижения немцев и отступления русских нанесли ущерб российской военной ситуации или, по крайней мере, создали угрозу такого ущерба в будущем. Тем не менее русская армия осталась непобежденной. Производство снарядов было увеличено до 220 тысяч в месяц к сентябрю, резервы по прежнему были очень велики — десятки миллионов человек. Четыре миллиона человек должны были быть призваны в 1916–1917 гг., кроме одиннадцати миллионов, уже поставленных под ружье, включая погибших, раненых и пленных, но численность реального резерва — 10 процентов населения, пригодных для военной службы — приближался к восемнадцати миллионам. Россия все еще могла бороться.
Тем не менее нужна была передышка, пока армия будет реорганизована и переоснащена. Италия потерпела неудачу в попытке отвлечь значительные количества австрийских войск от Галиции и Карпат, и, хотя состояние австрийской армии становилось все хуже, помощь Германии позволяла ей удерживать этот район. Сербия, чье неожиданно успешное сопротивление в 1914 году сорвало усилия Австрии, в дальнейшем ничем не могла помочь. Французские и британские планы крупного наступления на Западном фронте не могли быть реализованы до 1916 года. Наряду со всеми испытаниями 1915 года, Россия, надеясь на стратегические изменения, которые должны были помешать дальнейшему наступлению Турции и, возможно, уничтожить ее как участника войны, включилась в кампанию на далеких Дарданеллах, где в апреле Британия и Франция начали операцию на море и на суше. Эта операция должна была привести к прорыву войск союзников до Стамбула и обеспечить прямой выход в Черное море и к южным морским портам России.
Дарданеллы, отделяющие Европу от Азии, — морской пролив длиной около 50 километров. Этот пролив, в своей наиболее узкой части имеющий в ширину немногим более километра, ведет из Средиземного моря в закрытое Мраморное море. На его северо-восточном берегу Стамбул, или Константинополь (прежде столица Византии, а в 1915 году — Оттоманской империи), охраняет вход в Босфор, водный путь, еще более узкий, чем Дарданеллы, который ведет в Черное море. По европейскому берегу Дарданелл, Мраморного моря и Босфора в 1915 году тянулась узкая полоса турецкой территории. На азиатском берегу Оттоманская империя простиралась на север, восток и юг до Кавказа, Персидского залива и Красного моря. Стратегическая позиция Дарданелл привлекала к ним армии и военно-морские флоты во все времена. В Адрианополе, довольно глухом месте, произошло пятнадцать сражений; в самом первом, в 378 году, император Валент был разбит готами, что привело к краху Римской империи на западе; в самом недавнем — в 1913 году — турки отразили попытку болгар захватить Стамбул.
Долгое время царская Россия претендовала на Дарданеллы — чтобы завершить столетнее противостояние Оттоманской империи, захватив Константинополь и, таким образом, освободив исконный престол православного христианства от мусульман (а заодно и обеспечить постоянный безопасный доступ в теплые моря). Это было главной задачей для России в текущей войне. Франция, а тем более Великобритания не были склонны допустить такое драматическое усиление влияния России в южной Европе. Тем не менее во время кризиса 1914–1915 года они были готовы рассмотреть возможность открытия там нового фронта, так как это одновременно означало оказание помощи их союзнику и выход из тупика на Западном фронте. Атака на Дарданеллы, с моря, или с суши, или с обеих сторон одновременно, казалась подходящим вариантом. В течение весны 1915 года она получила поддержку.
Первое предложение исходило от Франции. В ноябре 1914 года Аристид Бриан, министр юстиции, подал идею послать англо-французскую военную экспедицию численностью 400 тысяч человек в греческий порт Салоники под предлогом помощи Сербии. Это помогло бы убедить соседние Румынию и Болгарию, старых врагов Турции, присоединиться к союзникам, а кроме того, осуществить атаку на Австро-Венгрию через Балканы. Жоффр, чьи полномочия главнокомандующего были закреплены конституционно и неоспоримы, был категорически против любого сокращения войск, которое могло помешать выиграть войну на Западном фронте. Тем не менее чуть позже Франше д’Эспре, один из его подчиненных, позволил себе предложить этот план президенту Пуанкаре, который вместе с Брианом и премьер-министром Вивиани снова предложил его Жоффру на встрече в Елисейском дворце 7 января 1915 года. Жоффр продолжал выражать полное несогласие. Тем временем, однако, идея привлекла внимание Великобритании. 2 января главнокомандующий русских, великий князь Николай, обратился к Лондону с просьбой о помощи против турецкого наступления на Кавказ путем отвлечений их сил. Его телеграмму обсудили Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль и Государственный секретарь по военным делам Китченер. Позже, в тот же день, Китченер писал Черчиллю: 'У нас нет войск для высадки где бы то ни было… единственное место, где демонстрация силы могла бы произвести некоторый эффект — это Дарданеллы'. Предложение Китченера нашло отклик. 3 ноября Черчилль, в ответ на объявление Турцией войны и по своей собственной инициативе послал британскую Эгейскую эскадру, чтобы обстрелять турецкие форты в устье Дарданелл, Пороховые погреба взорвались, выведя из строя большинство тяжелых орудий на укреплениях европейского берега. Хотя после этого эскадра повернула прочь, не пытаясь пройти дальше по проливу, успех oперации пробудил в Черчилле убеждение, что мощь флота может быть использована в Дарданеллах со стратегическим, а не тактическим эффектом.
Он выдвинул предложение сначала на собрании нового Военного совета — военного подкомитета британского кабинета — 25 ноября 1914 года. Оно было отвергнуто, но не забыто. Окончательная стабилизация фронта во Франции и Бельгии и исчезновение 'флангов' — за счет маневров вокруг которых по традиции достигались решающие результаты — требовали найти другой способ действий. Ллойд Джордж, министр финансов, и сэр Морис Хэнки, секретарь Комитета имперской обороны и одновременно офицер британского военного правительства, как и Черчилль, пришли к выводу, что фланги должны
