Гвардейская, 15-я Шотландская и Горная дивизии. Они выстроились плечо к плечу между Пилкем, где британская гвардия противостояла германской к северу от Ипра, и вывороченными взрывами пнями — тем, что осталось от 'Священного леса' южнее города, который, в соответствии со своим названием, стал первым укрытием BEF в 1914 году.
Пятой армии также было выделено 180 самолетов из 508, которые в общей сложности находились в зоне сражений. Их роль состояла в том, чтобы достичь преимущества в воздухе над фронтом на глубине до 7 — 8 километров, где начиналась линия немецких аэростатов наблюдения. При благоприятных условиях обзор из корзины привязанного аэростата составлял до ста километров, позволяя наблюдателю посредством телефонного провода, присоединенного к тросу, корректировать огонь артиллерии, обеспечивая высокую точность и темп стрельбы. Появление такого усовершенствования, как радио, также позволило двухместным самолетам-наблюдателям управлять артиллерийским огнем, хотя это и было трудоемкой процедурой, поскольку двухсторонняя голосовая связь была еще технически невозможна. Война в воздухе, которая в 1918 году приняла драматический оборот, в течение 1917 года в основном оставалась на уровне артиллерийского наблюдения, аэростатов заграждения и воздушных боев, чтобы приобрести или сохранить преимущество в воздухе.
Французскую воздушную службу, хотя она и была филиалом армии, не затронули беспорядки, парализовавшие в 1917 году наземные формирования. Она эффективно действовала, против налетов немецкой авиации на Эне в апреле и мае, оказывая значительную поддержку Королевскому воздушному корпусу во время Третьей битвы при Ипре. Лучшие самолеты — 'Спад' 12 и 13 — превосходили большинство германских машин в начале года, породив поколение асов. Среди них наиболее прославились Жорж Гинемер и Рене Фонк, чья техника воздушного боя была. Когда 11 сентября во время Третьей битвы при Ипре Гинемер погиб, французский Сенат постановил с почестями похоронить победителя пятидесяти трех воздушных боев в Пантеоне. Однако этот год также стал годом появления самых знаменитых немецких асов, в том числе Вермера Фосса (48 побед) и легендарного 'Красного Барона' Манфреда фон Рихтгофена (80 побед), чьи достижения были обусловлены не только их летными способностями и агрессивностью, но и производством нового типа самолетов, прежде всего маневренных трипланов Фоккера, имевших значительные преимущество над британскими и французскими машинами. В течение Первой Мировой войны авиационные технологии давали очень быстрые перепады в преимуществе между одной стороной и другой. 'Циклы' в разработке самолетных конструкций, ныне измеряющиеся десятилетиями, тогда составляли месяцы, а иногда лишь недели. Чуть более мощный двигатель — когда мощность колебалась между 200 и, самое большее, 300 л.с. — или небольшое усовершенствование конструкции могло дать поразительное преимущество. В течение 1917 года Королевский воздушный корпус получил три быстро разработанные передовые модели самолетов: одноместные 'Сопвич Кэмел' и S.E.5, и двухместный 'Бристоль Файтер'. На этих машинах даже неопытные пилоты получили возможность дать достойный ответ ветеранам германской авиации. Среди британских пилотов начали появляться настоящие асы, не уступающие французским и немецким. Наиболее знаменитыми среди них стали Эдвард Мэннок, Джеймс Мак-Кадден и Альберт Болл. Мак-Кадден, в прошлом рядовой солдат, и Мэннок, убежденный социалист, были хладнокровными мастерами воздушного боя, чья манера ярко выделялась на фоне пилотов, вышедших из общественных летных школ, типичным представителем которых был Альберт Болл. Тем не менее, независимо от класса или страны, на всех успешных участников постоянное напряжение воздушных боев наложило неизгладимый отпечаток, в конечном счете отразившийся в характерном внешнем виде: 'худые, как у скелета, руки, заостренный нос, плотно обтянутые скулы, улыбка одними губами, обнажающая зубы, и пристальный, с прищуром взгляд человека, который в состоянии контролировать свой страх'. Исход Третьей битвы при Ипре, тем не менее, должен был решиться на земле, а не в воздухе. Как и в Вердене и на Сомме, ключевым вопросом было: сможет ли артподготовка достаточно быстро и полностью уничтожить вражеские оборонительные сооружения и защитников, чтобы нападающие смогли захватить их позиции, с которых контратака уже не могла бы их отбросить? Не было предпринято никаких начальных попыток, вроде того, что хотел осуществить на Эне Нивель, для немедленного прорыва. Вместо этого первые цели были установлены в 6 тысячах метров от начальной позиции британских войск в пределах досягаемости полевой артиллерии поддержки. После их взятия артиллерия должна была переместиться вперед, после чего процесс повторялся, пока, удар за ударом, немецкие оборонные сооружения не были пройдены, неприятельские резервы уничтожены и открывался путь в незащищенный тыл. Ключевым пунктом, который должен был быть взят на первом этапе, было 'плато Гелювельт' к юго-востоку от Ипра, в трех километрах от британской передовой, чье легкое возвышение над окружающей равниной создавало значительные преимущества для наблюдения.
Бомбардировка, которая началась пятнадцатью днями раньше и в ходе которой было выпущено свыше четырех миллионов снарядов (перед Соммой был расстрелян миллион), достигла апогея к четырем часам утра 31 июля. В 3 ч. 50 мин. утра атакующие войска Второй и Пятой армий при поддержке частей французской Первой армии с левого фланга двинулись вперед в сопровождении 136 танков. Хотя земля была разбита и выщерблена годами обстрелов, поверхность была сухой, и только два танка завязли (однако позже гораздо большее число машин застряло в канавах). Пехоте также удалось развить устойчивый темп продвижения. Левый фланг быстро продвигался к вершине гребня Пилкем, продвижение в направлении Гелювельта был меньшим. Позже утром, однако, произошел, как обычно, обрыв связи между пехотой и артиллерией: кабели оказались всюду перебиты, низкая облачность делала невозможным аэронаблюдение. 'Некоторые части использовали голубей, но новости от атакующих удавалось доставить только курьерам, которым иногда требовались целые часы, чтобы доставить сообщение обратно — если им вообще удавалось это сделать'. В два часа пополудни заработала германская система контратаки. Интенсивный обстрел обрушился на солдат 18-го и 19-го корпусов, прорывавшихся к Гелювельту, — столь мощный, что людей в первых рядах подбрасывало в воздух. К граду немецких снарядов прибавился проливной дождь, который мгновенно превратил разбитое поле боя в жидкую грязь. Дождь продолжался на протяжении трех последующих дней, в течение которых британская пехота возобновляла атаки, а их артиллерия была перетащена на новые позиции, чтобы поддержать пехоту. 4 августа командир британской батареи, будущий лорд Белхэвен, писал о 'просто ужасной [грязи], которая, мне кажется, хуже, чем зимой. Земля разбивается зачастую на глубину трех метров и превращается в кашу… в центре орудийных воронок она настолько мягкая, что в ней можно утонуть с головой. Должно быть, сотни мертвых немецких солдат скрыты там, и сейчас свои же снаряды перепахивают землю и поворачивают их'.
Дождь и недостаточные темпы продвижения подсказывали сэру Дугласу Хэйгу, что 4 августа следует отдать приказ о приостановке наступления до тех пор, пока позиции не смогут быть укреплены. На заседании Военного Кабинета в Лондоне, тем не менее, он настаивал на том, что атака имела 'весьма удовлетворительные результаты, а потери невелики'. По сравнению со сражением на Сомме, когда только в первый день погибло 20 тысяч человек, масштабы потерь действительно казались вполне сносными: с 31 июля по 3 августа Пятая армия сообщала о 7800 погибших и пропавших без вести, а Вторая армия сообщала цифру на тысячу больше. Включая раненых, общие потери, вместе с французской Первой армией, составляли около 35 тысяч. Примерно таковы же были потери немцев. Немцы, тем не менее, сохранили за собой жизненно важную территорию, и ни одна из их дивизий не была поднята для контратаки. Кронпринц Руппрехт вечером 31 июля записал в своем дневнике, что он 'очень удовлетворен результатами'.
Сражение, однако, только началось. Руппрехт не учел решимости Хэйга упорно следовать своему плану, несмотря на высокие потери и размокшее поле боя. 16 августа он двинул Пятую армию в атаку против Лангемарка. Сцена напоминала столкновения BEF с немецкими добровольческими дивизиями в октябре 1914 года, когда было захвачено 500 метров земли, или отвлекающее наступление Канадского корпуса в каменноугольном районе вокруг Ленса — ужасной пустыне, которую представляли собой разрушенные деревни, шахты и отвалы, где BEF понесли столь тяжелые и бессмысленные потери в течение зимы и весны 1915 года. Он также продолжил серию бесплодных атак на Плато Гелювельт, на котором позиции немцев возвышались над всем происходящим на более низких землях. Было приобретено немного земли, но потеряно много жизней.
24 августа, после неудачи третьей атаки на Гелювелът, Хэйг решил вместо Пятой армии Гофа сделать основной действующей силой при Ипре Вторую армию Пламера. Гоф, молодой по стандартам этой войны генерал, зарекомендовал себя как парень-кавалерист, известный своей порывистостью и нетерпением перед препятствиями. Его войска уже имели достаточно причин, чтобы у них осталось гораздо меньше
