==33
всюду священный дар слова. Когда же она обнаружила свою скудость, принялась «грабить нужное и ненужное чужое добро», тогда она в своих скитаниях потеряла из виду народ, которому хотела служить. В итоге, по определению Федотова, русская интеллигенция «идейна» и «беспочвенна»(1).
Наш мыслитель в трагедии интеллигенции видит основной миф русской культуры — «Афины против Геи» (отрывок гигантомахии). Это борьба иррациональной почвенной стихии с рассудочным и отвлеченным мировоззрением, насильственно прилагаемом к жизни извне.
Федотов попытался заново проследить путь интеллигенции в русской культуре, создать схему ее движения: «Она целый век шла с царем против народа прежде чем пойти против царя и народа (1825 —1881) и, наконец, с народом против царя' (1905—1917)»(2). Проблема интеллигенции у Федотоваявляется стержневой, он возвращается к ней на разных уровнях построения историософского образа России. Прежде всего мыслитель берет интеллигенцию как идеологическую группу, усматривая ее конститутивный признак в беспочвенности ее идеализма. Эти качества преодопределены для Федотова самим рождением интеллигенции в петровских реформах. Главной функцией ее «было несение в Россию — в народ — готовой западной культуры, всегда в кричащем противоречии с хранимыми в народе переживаниями древнерусской и византийской культуры»(3). Однако тема интеллигенции у Федотова не ограничена отношением «интеллигенция и народ», она разрабатывается и в отношении «интеллигенция и власть». Иначе говоря, интеллигенцию мыслитель рассматривает не только как носительницу известных идей, но и как общественный слой с его бытовыми чертами.
Если идеология интеллигенции привела ее к трагическому разрыву с народом, то где же корень трагического расхождения между интеллигенцией и исторической властью России? По убеждению Федотова, этот корень — «в измене монархии просветительному призванию»(4). Русская монархия изменила делу культуры, русская интеллигенция изменила делу монархии. Для Федотова бытие народов и государств оправдывается только творимой ими культурой: «Русская культура оправдывала Империю Российскую»(5). Интеллигенция в культуре имела свою метафизическую почву в слове, совести, духе. Борьба за слово, за совесть, за дух против посягательств правительства была первоначальной силой и содержанием политической активности интеллигенции. Однако Федотов справедливо указывает, что вступление интеллигенции на политический путь вызвано не только духовным разрывом с властью, но и самим вырождением дворянской и бюрократической политики. Тревога за Россию, чувство национальной ответственности побуждали интеллигенцию к действию. Но Федотов видит во всей политической деятельности интеллигенции «сплоченную трагедию».
Интеллигенция, оторванная от народа, от власти, от церкви, привыкшая дышать разряженным воздухом идей, относилась к политике бессознательно религиозно, а религиозность эта в силу ее оторванности «не могла не быть сектантской». В федотовском понимании, политическая
________________________
1 Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции. С. 150.
2 Там же. С. 163.
3 Федотов Г. П. Революция идет // Современные записки. 1929, № 39. С. 324.
4 Там же. С. 325.
5 Там же. С. 326.
==34
деятельность интеллигенции «зачастую была по существу сектантской борьбой с царством зверя- государства, — борьбой, где мученичество было само по себе завидной целью»(1).
Федотов очень низко оценивает влияние русского либерализма на общественную жизнь, ибо за ним не стояло силы героического подвижничества. По мнению философа, в условиях русской жизни либерализм превращался в «силу разрушительную и невольно работал для дела революции»(2).
Развивая свое понимание интеллигенции как носителя идеалов западнического содержания, Федотов утверждает, что за антигосударственной направленностью интеллигенции выступала направленность антинациональная. Это исключало примирение с ней патриотических кругов дворянства и армии. Интеллигенция вынуждена была в борьбе против самодержавия искать сообщников среди крестьян и рабочих. Но Федотов отмечает непреодолимое недоверие к ней со стороны народа. Это объясняется бытовыми чертами интеллигенции, которые обрекали ее, не менее самих идей, на политическое бессилие. Не углубляясь в дальнейшие детали, нужно признать, что культурный портрет интеллигенции определяет собирательный образ федотовской России. У Федотова прежде всего интеллигенция придает лицу России не общее выражение. Судьба интеллигенции переплетена с судьбой русской культуры. Но изображение социального лика интеллигенции не есть самоцель для Федотова. Его задача — восстановить надорванные связи поколений путем отречения от мертвого в прошлой культуре. Оценка прошлого подчинена исканию нового национального сознания. Носителем этого сознания и должна быть интеллигенция. Какая? Федотов отклонят всякие попытки идеализации вчерашнего дня России, Старые грехи требуют искупления, а новое сознание — покаяния. Интеллигенция повинна в грехах России. Она должна покаяться перед лицом России, то есть «переменить свой ум», переосмыслить свое прошлое. Для интеллигента Федотова акт познания истории, акт культурного самосознания есть акт покаяния. «Лишь совершивший эту суровую работу — прежде всего в самом себе — может надеяться войти небесполезным работником в трудовую мастерскую новой России»(3).
Как же видит Федотов новую Россию?
Новая Россия — это Россия обезображенная и преображенная революцией. В ряде социально- публицистических очерков русский мыслитель пытается начертить путь революции и разглядеть новый план социального строения России(4). Федотов не посторонний враждебный или равнодушный наблюдатель, он активный и заинтересованный исследователь Советской России, тщательно собирающий все, что не мог скрыть от русской эмиграции «железный занавес». Недостаток сведений он восполняет интуицией историка и воображением художника, Федотов не ослеплен ненавистью, поэтому его социологический взгляд зорок и точен, а позиция на высоте «горы», куда прибило ковчег эмиграции, открывает перспективы и ракурсы, которые трудно увидеть из самой России. Наконец, его модель «нового общества», отмеченная индивидуальностью создателя, свободна от идеологической штамповки.
________________________
1Федотов Г. П. Революция идет. // Современные записки. 1929, № 39. С. 326-327.
2 Там же. С. 327.
3 Там же. С. 307.
4 См.: Федотов Г. П. И есть, и будет: Размышления о России и революции. Paris, 1932.
==35
Федотов прежде всего вглядывается в социальные изменения России, ибо «ни в чем так не выразилась грандиозность русской революции, как в произведенных ею социальных сдвигах»(1). Это самое прочное, что создала революция, — «новое тело» России переродившейся, с новыми классами и новой психологией старых. Для Федотова глубина социального переворота была обусловлена не только политической волей большевистской партии, но и такими мощными факторами, как голод, разорение гражданской войны и- войны империалистической. В итоге Федотов констатирует раздавленную прослойку людей умственного труда, всегда хрупкую в России, уничтожение помещиков, интеллигенции, старой буржуазии и появление новых социальных образований. Он развертывает методом социологического портретирования в публицистическом исполнении целую панораму общественной жизни СССР в ?0-30-е годы. Особенное внимание уделяет Федотов своей заветной теме — теме культуры в узком смысле слова. Здесь он видит обломки старого, заглушаемые «буйным ростом молодняка». При этом, «не доверяя жизненным силам новой культуры, государство сознательно губит старую(2). Как ни больно и как ни горько Федотову, он сохраняет объективный взгляд и предпочитает говорить о «новой культуре», а не о
