– Ее этим именем окрестили, поэтому для окружающих это имя значит больше, чем то, которым она сама себя называла. По всем документам она Сандра-Лусия.
– А этот йонти не может воспользоваться кем-то другим, чтобы осуществить задуманное, если мы выведем Шано из игры?
– Вряд ли. Чтобы использовать Имя, нужно потратить много сил и времени. Хотя… Может быть, йонти работает не в одиночку.
– Ну, тут уже ничего не поделаешь, – задумчиво сказал господин Мюллер и снова глянул на часы. – Хорошо. Придется воспользоваться твоими советами. Тем более что ничего другого нам не остается. – Он встал. – Ты побудь здесь, я скоро.
Сузи кивнула, и господин Мюллер вышел, заперев за собой дверь.
Он вернулся минут через десять, волоча за собой весьма потертый огромный кофр на колесиках.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила Сузи, вставая.
Мюллер махнул рукой.
– Иди, я сам справлюсь.
Но Сузи решила остаться. Она смотрела, как господин Мюллер положил кофр набок, раскрыл его и выстелил внутри снятым со спящей пледом. Затем, подняв на руки, перенес и уложил в него саму Шано. Пыхтя, распрямился и повернулся к Сузи.
– Достань скотч. Там, в верхнем ящике.
Сузи повиновалась.
– Карел, вы что, хотите ее сдать в камеру хранения? – сказала она, протягивая господину Мюллеру требуемое.
– Гораздо лучше, – ответил Карел, заклеивая рот Шано скотчем.
– Будьте осторожны, Карел, – сказала Сузи ему в спину. – Если йонти не сможет совершить того, требует от него хозяин Имени, он впадает в неистовство и будет пробовать все возможные и невозможные способы, чтобы сделать это.
– Что значит «невозможные»? – спросил господин Мюллер, оборачиваясь. – Ты имеешь в виду всякие магические штуки?
– Нет. Только то, что в силах обладающего им тела. А Шано, как вы, наверное, знаете, слишком долго носила серебро.
– Хорошо, – сказал он. – Можешь не беспокоиться, наша девочка будет в безопасности. И от всяких этих йонти, и от самой себя. Но теперь тебе все же лучше уйти, – повторил он почти тоном приказа.
Сузи вздохнула, сунула ноги в туфли, надела и поправила жакет, протянула руку за сумочкой.
– Часы, – напомнил господин Мюллер.
– Ах да, спасибо. – Сузи взяла со стола часы, застегнула браслет и направилась к дверям.
Господин Мюллер отпер замок.
Уже в дверях Сузи обернулась.
– Я буду звонить?
– Конечно, – кивнул господин Мюллер и аккуратно прикрыл дверь; ключ в замке не щелкнул.
Господин Мюллер слышал, как Сузи не сразу отошла от двери, а задержалась на некоторое время, не то собираясь вернуться, не то прислушиваясь в тому, что происходит в конторе. Потом шаги удалились по коридору.
Дождавшись, пока они стихнут совсем, господин Мюллер позвонил швейцару и попросил помочь снести в подвал кое-какие вещи.
– Одну минуту, господин Мюллер, – отозвался тот.
Он поднялся наверх пару минут спустя, вдвоем они подняли кофр на колесики.
– Да тут пуда четыре будет, – сказал швейцар.
– Около того, Кристиан, – подтвердил господин Мюллер. – Было бы меньше, сам бы справился.
Швейцар был молодой, дюжий парень, в обязанности которого входило не столько открывание и закрывание дверей, вызов такси и присматривание за уборщицами, сколько наблюдение за порядком и, в случае необходимости, недопущение в здание и выдворение из него слишком резвых посетителей. Контор в здании было множество, клиенты попадаются разные. Поэтому он принимал на себя основную нагрузку при опускании груза по лестницам (лифта здесь, увы, не предусматривалось, а перестраивать здание под лифт – запрещено столичным муниципалитетом, здание жутко историческое; максимум, что разрешили, это установку пандусов), господин Мюллер только поддерживал его при скатывании, чтобы тот не свалился набок. Перед дверью в цоколь господин Мюллер сказал:
– Спасибо, Кристиан, дальше я сам.
Двадцатка перекочевала в карман фирменной куртки.
– Благодарю вас, господин Мюллер.
Швейцар работал здесь недавно и, скорее всего, не знал, что находится за дверью. Здесь было то, что господин Мюллер называл своей личной тюрьмой. Даже его нынешний компаньон не подозревала об этом месте. Иногда, в некоторых делах, которые господин Мюллер проводил без привлечения Шано – часть из них финансировались «Томасом», – приходилось помещать в находящуюся здесь клетку «пациентов», отличающихся несговорчивостью или дурным поведением.
Разумеется, это было незаконно, однако господин Мюллер за свою долгую жизнь привык к тому, что многие законы просто необходимо порой обходить, а некоторые для него были просто не писаны.
10
В тот же день господин Мюллер отправил «Томасу» номер «Северингерт» с вложенной в него исчерченной схемой Корисы, предварительно сам тщательно изучив покрывающие ее линии. «Томас» долго названивал в пустую контору, пока наконец не нашел его дома.
– Что все это значит? – возбужденно спросил «Томас». Голос у него был не тем, что утром, но не от волнения, просто он принадлежал другому человеку – сейчас он был женским.
– Тебе виднее.
– У кого…
– Предположим, я нашел это у себя под подушкой.
– Ты допросил подушку?
– С пристрастием. Но она молчит.
– Ты сам начертил эту карту, мерзавец!
– Ага. Как только ознакомился с одним документом, очень секретным. Напоминаю тебе, если ты забыла: подготовка и организация терактов не мой профиль.
– Ты мерзавец!
– Так все это действительно имеет смысл?
– Уж будь уверен.
– А как погода в Рейкьявике?
– Накрапывает дождик, но грозы не предвидится.
– Учти, – напомнил господин Мюллер, – в Далласе тоже поначалу было солнечно.
«Томас» ничего не ответил.
В одиннадцать позвонила Сузи.
– Господин Мюллер?
– Я за него.
– Простите, Карел.
– То-то.
– Я хотела узнать…
– Шано не вернулась, – сказал господин Мюллер. – Но она в надежном месте.
– Спасибо, – ответила Сузи. – Я позвоню завтра.
Шли дни.
Высокий Гость благополучно перемещался по Европейскому Союзу – из Рейкьявика в Копенгаген, оттуда в Гаагу, и так далее, не тратя на каждую остановку более полутора суток, встречая везде и всегда теплый и дружественный прием: почетные караулы к трапу, улыбающиеся лица, звездно-полосатые флажки в руках. Единственной его проблемой были судороги лицевых мышц и ноющее правое запястье, отчего ему помогали
