легкий массаж и теплые ванны с морской солью.
Каждый вечер господину Мюллеру звонил «Томас» и сообщал очередную сводку:
– В Копенгагене ясное небо. В Гааге облачность переменная, но осадков не ожидается, – непременно заканчивая его неизменным: – В Корисе густой туман.
«Томас» все надеялся, что господин Мюллер войдет в его положение и сообщит что-то еще, но тот только благодарил за информацию и отключался – он считал, что сделал все что мог. Так и было – карта- схема Корисы помогла выявить самые удобные позиции для снайперского обстрела по пути следования кортежа, а в одной из точек даже удалось обнаружить следы приготовлений к возможной акции. Но к счастью или стараниями господина Мюллера – «Томас» подозревал, что это одно и то же, – посещение Высоким Гостем Корисы обошлось без неприятностей. Однако сводки погоды, хотя это и не входило в обязанности «Томаса», продолжали регулярно поступать к господину Мюллеру даже после отбытия Высокого Гостя в «новые» европейские территории.
– В Варшаве жара.
– В Риге сверкнула молния, но ее никто, кроме метеорологов, не заметил.
– Я видел репортаж…
– Это была не молния, просто недоразумение. Молния ударила в громоотвод.
– Это был грозовой фронт или отдельная туча? – полюбопытствовал господин Мюллер.
– Совсем небольшая, – ответил очередной «Томас». – К сожалению, она самоликвидировалась до нашего прибытия.
– Ай-ай-ай. Какая потеря для метеорологии, – посочувствовал господин Мюллер.
Ежедневно по вечерам звонила Сузи, но с ней разговор был короток: она искала, но ничего не могла найти, а он ничего не мог сказать нового, кроме того, что Шано все еще в надежном месте.
Сам же господин Мюллер ежедневно по несколько часов читал вслух «Северингерт» хитрому существу, которое заняло тело и сознание Шано и упорно продолжало именовать себя Сандрой-Лусией. В первые дни, когда оно еще не потеряло надежду обмануть господина Мюллера и выбраться из подвала, оно вело себя относительно разумно: взывало к трезвому рассудку, напоминало об уголовной ответственности за незаконное содержание, иногда плакало и жаловалось на свою судьбу. А после того как Высокий Гость посетил Корису – господин Мюллер тогда вынужден был провести в подвале практически весь день, – его поведение резко изменилось: оно окончательно потеряло всякую сдержанность, и приступы дикой ярости чередовались у него с не менее жуткими приступами глухого отчаяния, а закончилось это светопреставление абсолютной меланхолией. На следующий день оно все еще рвалось из клетки, но безнадежность опоздания туманила остатки сознания, лишая существо человеческого облика – оно просто выло и скулило, словно дикий зверь.
После Лиссабона (небольшая облачность, легкий юго-восточный ветерок, но ничего существенного) и вовсе затихло.
В голову господина Мюллера порой закрадывалась преступная и крамольная мысль, что, если Шано не придет в себя к тому времени, как Высокий Гость уберется к себе за океан, пожалуй, имеет смысл освободить Сандру-Лусию – пусть себе летит следом, выполняет свое задание. И если американские метеорологи не смогут помешать, то пусть об этом у них голова болит. Зато Шано вновь станет прежней и наконец вернется – не такая уж она у него дура, чтобы не выкрутиться из сетей тамошних наблюдателей за погодой! А если что, он найдет рычаги воздействия на «Томаса»…
11
– Если ты меня убьешь, тебе все равно не выйти из подвала, – предупредил господин Мюллер.
– О господи, патрон, – устало ответила Шано, – да кому вы нужны.
Господин Мюллер открыл замок и отошел в сторону.
Шано, пригнувшись, выбралась из клетки через низенькую дверцу.
– Могу я одеться? – спросила она в пространство.
– Можешь. Твои вещи там, – кивнул господин Мюллер на притулившийся в углу кофр, успевший слегка обрасти вездесущей пылью за те дни, что стоял здесь.
Шано отошла в угол и начала одеваться, не глядя сторону патрона, тоже собиравшего мелочи в пластиковый пакет.
– Так необходимо было меня раздевать догола? Здесь не жарко, – сказала она, не оборачиваясь и застегивая блузку.
– Ты даже не представляешь, что способен сделать человек из куска ткани, – ответил господин Мюллер. – Зато я дал тебе три листа поролона. Не моя вина, что от них осталась одна труха.
Йонти Сандра-Лусия, похоже, не ощущала подвальной прохлады. Во всяком случае, господин Мюллер за все дни ни разу не наблюдал на ней гусиной кожи. Зато капли пота – видел не раз.
– Если же ты, – продолжал он, – стесняешься меня, то зря. За свою жизнь я столько женщин повидал, что тебе и не снилось. И в одежде, и без одежды, и даже…
– Без кожи, – закончила за него Шано. – К тому же я не в вашем вкусе. Я помню, патрон. А вы повторяетесь.
Господин Мюллер, продолжая укладываться, улыбнулся.
– С возвращением тебя, девочка.
Шано обернулась.
– Значит, меня освобождают совсем?
– Совсем, – ответил господин Мюллер. – Если только ты не возражаешь, чтобы я завязал тебе глаза.
– Что за шпионские страсти? – сказала Шано раздраженно.
Господин Мюллер хладнокровно достал из кармана кусок плотной ткани.
– Джеймс Бонд из Корисы, – фыркнула Шано, поворачиваясь к патрону спиной. – Завязывайте, если вам так приспичило.
– Очень пожилой Джеймс Бонд, – уточнил господин Мюллер, завязывая ей глаза. – Он впал в детство и любит играть в жмурки с молодыми девицами.
– Черт с вами, играйте.
Они вышли из каземата, поднялись по лестнице; Шано, держась рукой за стену, шла впереди, господин Мюллер с пакетом сзади корректировал ее.
Когда до верхней двери оставалось несколько ступенек, он скомандовал:
– Стоп.
Шано покорно остановилась.
Господин Мюллер отодвинул ее в сторону, открыл запор и отворил дверь.
Они прошли по подвальному коридору; в течение всей дороги господин Мюллер еще два раза остановил Шано и раскручивал, чтобы она потеряла направление и подумала, что вышли из какого-нибудь из боковых коридоров. Она не сопротивлялась – только вздыхала и шевелила губами, ругаясь про себя, спотыкаясь или оступаясь.
У самого выхода из подвала господин Мюллер снял с нее повязку. Шано прикрыла глаза ладонью – свет на лестнице показался ей слишком ярким.
Господин Мюллер взял ее под локоток и повел в контору.
Оказавшись наконец в знакомой до мелочей комнате, она хотела было опуститься на первый подвернувшийся стул, но господин Мюллер дотянул ее до кресла и сразу же пошел открывать сейф, а потом в кухоньку за посудой.
– В медицинских целях, – сказал он, наливая побольше Шано и поменьше себе.
Шано протянула руку за наперстком, и, когда поднесла его к губам, ее рука – да все тело – мелко дрожала. Шано поставила стакан на стол и обхватила плечи руками.
– Успокойся, девочка, – господин Мюллер набросил ей на плечи свой пиджак. – Все прошло, это просто реакция. Это тоже пройдет.
Он взял со стола отставленный Шано стаканчик и поднес к ее губам. Шано сделала несколько глотков, отстранилась. Кажется, она начала успокаиваться.
Господин Мюллер выпил сам и потянулся за телефонной трубкой.
