продолжаешь пост, и радуюсь, но советую тебе вкушать пищу каждый день вечером. Ибо это царский путь и похвальное воздержание при мученичестве.
Узнав обо всем, чему подверглось ради Господа твое преподобие с твоим священным послушником, я прославил Благого Бога нашего за то, что и ты воссиял светильником в мире вместе с другими светилами в нынешней ночной борьбе ереси, сосуд избранный, столп и утверждение истины! Как удивительна ваша двоица! Как она любезна Христу: вы потерпели ради Него удары, ссылки, заключения под стражу, и это продолжается до настоящего времени!
Но для чего перед подвигом ты приходил ко мне, смиренному, как ты известил, не получив возможности видеть меня? Это справедливо. Если меня не было, как ты полагал, то какой ты потерпел от этого вред, кроме того, что соединился с нами теперь письмом, ибо я жалкий и омраченный? И вот мы видим друг друга духом, слились воедино в духе, сделались одной душой в Господе. Я, смиренный, — в вас, святых, и вы — во мне, так что Христос посреди нас, по неложному Его обетованию.
Что же осталось сказать еще? То, что как мы начали терпеть мучения за Христа, так да совершим предстоящий нам подвиг, не страшась ничего: ни новых ударов, ни уз, ни мучений, ни огня, ни ножа, ни воды, ни меча (Рим.8:35). Это внушает нам Слово Божие, к этому призывает апостол, так совершилось дело всех мучеников. Мы не неблагороднее их, хотя я и окаянный, мы также родились от Бога, имеем одну и ту же Мать по усыновлению.
Они получили награды за подвиги, мы ли посрамимся? Жены и девы увенчаны, мы ли будем беречь плоть? Старцы и отроки победили мучителей и царей, мы ли станем колебаться? Нет. Предадим плоть жадным до плоти, душа же неуловима.
Ты говоришь, что никогда не видел императора и не представлялся начальникам, и поэтому немного боишься. Ни в коем случае, отец, не обращай внимания ни на тех, ни на других, как облекшийся во Христа. Пусть он боится тебя, так же, как и бесы. Открой уста свои, представ пред ним. Тебе дано будет слово, ибо Христос обещал (Мф.10:19). Обличай его, если он пустословит. Не обличал ли Илия Ахава, Иоанн — Ирода, другие — других; не стану распространять речи, перечисляя их поименно. Тогда Бог был Тот же, что и ныне. Как Он возлюбил тех, так возлюбил и нас.
Ты был учеником апостолов, мучеников, пророков, отцов, преподобных. Пусть плод уподобится дереву. А если мы не станем так вести себя, то будем невеждами, а не учениками их, не сынами, не плодами, но будем принадлежать к противоположной стороне, т. е. к миролюбцам и плотоугодникам, примера которых да избежим мы и да сподобимся быть у Бога, в совершенстве подвизаясь о Христе Иисусе, Господе нашем, изрекшем:
Письмо ваше почтенно и приветствие разумно; но известие, — что сказать о нем, — прискорбно или радостно? Отошел отец мой, исповедник Христов, второй Иов, украшение монахов, устроитель любви, всеми любимый муж, человек Божий, много плакавшее око, любознательный ум, обогащенный божественным ведением, великий в смиренномудрии и отличный по мудрости, прежде образа монашеского знаменитый и после монашеского посвящения превосходнейший.
Объятый любовью к Богу и потому возненавидевший мир, он отдал в дар Христу все свое многоценное имущество. Потом, разлучившись со знаменитой супругой, родными, друзьями и знакомыми, оставил земное достоинство, дом, город, отечество, — и притом в цветущем возрасте, благообразный лицом и высокий ростом, крепкий телом и одаренный прекрасными качествами ума и внешности.
Если даже кто–нибудь скажет больше этого, то он не вполне выразит добродетели этого мужа. Он отошел, восшел к Господу. Где и как? Насильно отлученный от паствы ввиду тяжкой болезни, затем два года с лишним заключенный под стражу в городе, потом сосланный на один из островов, там завершил свое исповедническое поприще за Христа.
Не прискорбно для меня такое страдание, но весьма радостно. Он не умер, а переселился в вечную жизнь, не земля скрыла его, но приняло небо. Его принял лик исповедников, сонм подвижников, там, где истинный свет, где блаженные обители, ради которых он предпринял труды и страдания подвижнические и исповеднические. Теперь торжество, праздник, веселье у меня и у всех православных, проводивших к Богу предстателя, подвизавшегося ныне вместе с прежде подвизавшимися мучениками.
Да радуется Церковь, что она еще имеет столпов; да веселится священный сонм, что в мире опять восходят светила, озаряющие находящихся во мраке ереси. О, отец, отец, как прекрасна твоя жизнь! Как свято воспоминание о тебе! Как блаженна память твоя! Весь ты светел и прекрасен! Кто, увидев тебя, не полюбил тебя? Кто, встретившись с тобой, не чувствовал наслаждения? Обращение твое вожделенно, добродетель известна. Что же еще? Памятуй о пастве своей и обо мне, сыне твоем, хотя и нижайшем и непотребном. Ты знаешь мою любовь к тебе, как и я — твою ко мне.
Ходатайствуй за всю Церковь пред Господом, молись и обо мне, несчастном, чтобы я скорее пришел к тебе таким же образом, каким ты скончался.
Таковы воззвания мои к нашему общему отцу. А вас, ту и другую, увещаю не изменять вере и жить свято, как принадлежащих ему, одну как супругу, а другую как сродницу супруги, чтобы вам вместе с ним наслаждаться вечной славой.
Получив письмо твоей святости, прочитав его, и узнав подробно о случившемся с тобой и с находящимися при тебе святыми отцами нашими,
Поистине, нет у заблуждающихся силы слова, ибо ни света, ни истинного доказательства, и ничего правого и святого нет у тех, кто ходит во мраке с неразумным сердцем и утраченной мудростью, или справедливее сказать, — с безумием, невежеством и слепотой. Только одно у них и первое, и последнее — власть тьмы. Это у них и слово, и определение, и вера, и слава, и оружие.
Это немногое я пишу к твоей мудрости, в знак любви, данной нам от Бога в единомыслии и единодушии. Молись же обо мне, добрый брат, чтобы и я подвизался подобно тебе, и удостой опять известить меня о том, как ты живешь и как идут и будут идти дела твоего священного общества.
Что касается письма, то я ничего не узнал из него о твоем здоровье. Но, увы, случилось это за грехи мои! Братья известили меня, что письмо твое погибло вместе с другими, и это — дело диавола. Впрочем, слава Богу, скрывшему его от властей, иначе многие подверглись бы опасности. Известили меня и о том, что вместе с письмом погибли и ямбы, которые ты хорошо составил против иконоборцев. Тебе не следовало посылать их не переписанными и не запечатанными. Это, конечно, опечалило нас.
Я же, смиренный, опять приветствую святость твою, сильно желая видеть почтенное твое лицо. И кого больше тебя? И не всегда ли? Не столько по естественному родству, сколько по причине нашей общей
