А тем временем в Риме происходили страшные вещи. Муж Лукреции Борджиа, дочери папы Александра VI, бежал из Рима, объявив о кровосмесительной связи Лукреции и ее брата Чезаре, который якобы хотел его убить. А потом в ночь на 14 июня 1497 года рыбаки выловили из Тибра исполосованное ударами ножа тело Хуана Борджиа, сына Александра VI от его любовницы Ванноццы деи Каттанеи. Папская полиция обыскивала дома, допрашивала, пытала. Под подозрением находилась вся римская знать. Дошло до того, что Александр VI предположил, что это его сын Чезаре Борджиа убил своего брата, внезапно ставшего ему соперником.
Кардинал Риарио надел траур вместе с папой, и Микеланджело почувствовал себя окончательно забытым.
Год 1497-й вообще был невыносимым. Бабушка Микеланджело, нежно любимая всей семьей, неожиданно умерла. Его отцу, потонувшему в долгах, угрожала тюрьма. Братья требовали денег постоянно, причем все больше и больше. В письме отцу Микеланджело подвел итог не оплаченных кардиналом работ, сделав следующий вывод: «Я вышлю вам все, что вы просите, даже если ради этого я вынужден буду продаться в рабство»41.
Примерно в это время Микеланджело написал следующие стихи:
«Бахус»
Еще раз судьба улыбнулась Микеланджело (здесь сказалась его дружба с Балдуччи), когда он обратился к сообществу флорентийских банкиров: Паоло Ручеллаи дал скульптору личный беспроцентный заем в двадцать пять флоринов, а Якопо Галли заказал ему статую Бахуса. Кардинал Риарио любезно позволил Микеланджело забрать купленный на стройке Транстевере мрамор.
Микеланджело получил неплохой аванс – от которого, впрочем, не осталось и гроша, как только он спас от тюрьмы своего отца и вернул долг Ручеллаи. По окончании работы Галли обещал еще триста дукатов, а также предоставил в его распоряжение комнату.
Между Якопо Галли и его гостем очень быстро завязались дружеские отношения, благодаря которым пребывание Микеланджело в Риме продлилось на долгих четыре года.
Для новой скульптуры Микеланджело нарисовал с натуры еще молодого человека с сильно выступавшим вперед животом и дряблой мускулатурой (считается, что ему согласился позировать шедший с очередной попойки граф Гинаццо, которому Галли сказал, что тот может обессмертить себя в облике Бахуса).
Асканио Кондиви в своей «Жизни Микеланджело» подчеркивает, говоря о «Бахусе», искусство копирования античных скульптур и верность следования древним текстам, так описывавшим это божество: «лицо радостное, глаза красные и похотливые»43. Таков был бог пьяниц.
Джорджо Вазари, в свою очередь, отмечает гермафродитизм персонажа. Он пишет, что Микеланджело «хотелось добиться определенного сочетания дивных членов его тела, в особенности придавая им и юношескую гибкость, свойственную мужчине, и женскую мясистость и округлость»44.
Это, как говорит биограф Микеланджело Надин Сотель, «наводит на мысль о гомосексуальности самого скульптора, в частности о его сублимированной педофилии, очень ясно видимой в его последующем творчестве»45. Она же по этому поводу делает следующее замечание: «Вуаль стыдливости мешает биографам затрагивать этот вопрос, но Микеланджело, уничтожив большую часть своей корреспонденции и поэм, сам провоцирует разговоры на эту тему»46.
Само собой, «Бахус» – это нечто гораздо большее, нежели простая имитация античных статуй – в двадцать один год Микеланджело уже умел давать жизнь камню.
Историки Бенджамин Блеч и Рой Долинер отмечают:
«Бахус» мог с легкостью сойти за настоящий древний языческий шедевр. Волосы молодого бога сделаны из гроздей спелого винограда, а его чувственная поза подчеркивает его наготу и живот, слегка надутый от алкоголя. Подвыпивший Бахус, встречаясь лицом к лицу со зрителем, поднимает тост. Потом, оглядев статую, можно заметить молодого фавна, спрятанного за спиной Бахуса, который держит в руке гроздь винограда и ест его в вызывающей, сексуальной позе»47.
А вот мнение Надин Сотель: «Его «Бахус» – это полное отсутствие меры, глумящееся над душой»48.
«Пьета»
И все же скульптурой, которая позволила Микеланджело добиться известности, сравнимой со славой Леонардо да Винчи, стала его «Пьета» («Оплакивание Христа»), сделанная для собора Святого Петра.
Однажды Якопо Галли представил Микеланджело своему другу Жану-Вилье де ля Гроле, кардиналу Сен-Дени. Последний был послом Франции в Ватикане и хотел оставить о себе память потомству в часовне королей Франции собора Святого Петра. В конце 1497 года он написал Микеланджело, прося его найти каррарский мрамор для изготовления скульптуры Богородицы, оплакивающей снятого с креста Иисуса. Контракт от 27 августа 1498 года, совместно подписанный Якопо Галли и скульптором, детально очерчивал требуемую скульптуру. Согласно ему, она должна была быть выполнена в стиле, характерном для нордической скульптуры, который практически не применялся в Италии.
Для работы Микеланджело уединился в жилище, лишенном всякого комфорта, на виа Систина. Ему помогал один мальчишка-подмастерье тринадцати лет, столь же уродливый, сколь и зловредный, которому хватило смелости прийти пешком из Флоренции. Модели шли одна за другой. По представлению Микеланджело, Дева Мария могла быть только очень юной. Он считал, что мужчина в возрасте может быть красивым, а вот женщина – нет.
Таким образом. Мария стала выглядеть менее чем на двадцать лет. Ее сын, напротив, выглядит лет на тридцать и весьма крепко сложен.
Надин Сотель по этому поводу пишет:
«Чтобы нести его, она должна была иметь <…> силу, которую он потерял на кресте, и это было совершенно необходимо: двуполая пара «Пьеты», как начало мира, является настоящей провокацией для теологов»49.
Заказчик работы умер в августе 1499 года, за несколько месяцев до окончания скульптуры. Как отмечают Бенджамин Блеч и Рой Долинер, «он умер то ли по естественным причинам, то ли с небольшой помощью бесконечного запаса ядов Борджиа»50, после чего прекрасная «Пьета» была присвоена папой Александром VI.
Контрактом был предусмотрен срок до августа 1499 года. Чтобы успеть, Микеланджело работал по двадцать четыре часа в сутки, надевая по ночам на голову бумажную шляпу, которую он сам придумал. Это было нечто вроде кепки, достаточно прочной, чтобы выдерживать вес свечи, которую скульптор прикреплял железной проволокой.
Один из современников, видевший Микеланджело за работой, выразил восхищение такими строками: «Хотя он не был очень сильным, однако за четверть часа отрубил от очень тяжелой глыбы мрамора больше, чем удалось бы трем молодым каменотесам, если бы поработали в три или четыре раза дольше. Он набрасывался на работу с такой энергией и огнем, что, я думал, мрамор разлетится вдребезги. Одним ударом он откалывал куски в три-четыре пальца толщиной и так точно в намеченном месте, что если он еще немного удалил мрамора, то испортил бы всю работу»51.
Да, Микеланджело любил и умел работать. Со всей Италии люди приезжали полюбоваться его скульптурой, высеченной из большой глыбы белого мрамора. Все удивлялись, что она не выражала ни невыносимой боли аналогичных изображений Боттичелли52, ни мирного спокойствия «Пьеты» Перуджино53. Живопись этих великих художников не давала такого эффекта присутствия, какого смог добиться Микеланджело.
Святая Дева сидит на камне, на ее коленях покоится безжизненное тело Иисуса, снятое с креста. Это выглядит непостижимо, но Микеланджело умышленно допустил некую логическую несовместимость: во весь рост его Мадонна превышает два метра, а Христос значительно ниже. При этом головы обоих имеют одинаковые размеры.
А еще мать, которой должно было быть где-то за пятьдесят, выглядит моложе ее тридцатитрехлетнего
