озерцо. Стрелявшего в Соню «хамелеона» Заир уложил наповал.
Трое было убито, но Соня видела пятерых, неизвестно сколько еще прятались в скалах, не шевелясь и выжидая удобного момента для нападения. «Нужно вернуть кинжал». Соня нырнула, уже под водой вспомнила, что два «хамелеона» находятся в воде, но это заставило ее лишь сильнее работать руками. Подплыв к убитому ею пещерному воину, Соня потянулась было за торчащим из его горла кинжалом, как вдруг почувствовала рядом легкое движение воды и торопливо отпрянула в сторону. Это спасло ей жизнь. Нож «хамелеона» лишь царапнул по бедру.
«Глупая. Могла бы догадаться, что ждать будут именно здесь». «Оба? Или только один?» — мелькнуло в голове Сони. Изогнувшись в воде, девушка краем глаза заметила почти сливающееся с водой тело и ударила пяткой, целя в голову. Попала, но все-таки нападавших было двое, второй лишь замешкался с ударом, что-то тяжелое стукнуло девушку по затылку, и она провалилась в забытье.
* * *
Ох как больно!
Соня попыталась пошевелиться, но тело не слушалось, прочно спеленатое веревками. Для верности веревки были обмазаны клейкой массой с запахом, достойным сточных канав Шадизара. Рядом, осыпая девушку брызгами, шумел водопад, над головой пробивался тусклый золотистый свет, далеко внизу, в кромешной мгле, скрывалось от любопытных глаз теплое озерцо.
Сбоку что-то шумно сопело, плевалось и поминало Сета. Девушка не без труда повернула голову. Локтях в пяти от нее висел темный бесформенный куль. Так же как и девушка, он чудом удерживался на отвесной скале, только веревок для такого огромного тела понадобилось куда больше. Над кулем виднелась кудлатая голова, и, судя по изощренным ругательствам, которые изрыгала эта голова, ее хозяином был не кто иной, как шайман Айри.
— Пещерное отродье! — заявила голова, увидев, что девушка смотрит на нее — Ты жива?
— Не уверена,— сказала девушка. Она и в самом деле не чувствовала ни рук, ни ног. Говорить было трудно.— Где остальные, Айри?
— Остальные? — проворчал шайман.— Сдается мне, что мешок справа от меня когда-то был Рахматом. А еще правее я слышал голос Заира. Но это было давно, и, возможно, его уже нет в живых. Поверни голову. Рядом с тобой кто-нибудь висит?
Рядом с Соней висел Зуриаб. Ему здорово досталось — голова его бессильно свешивалась набок, лицо заливала кровь. Во рту воина торчала распорка из светлого дерева. Видимо, для того, чтобы распорку невозможно было вытолкать языком, ее для верности притянули веревкой. «Странно, что «хамелеоны» не заткнули глотку Айри»,— подумала Соня, прислушиваясь к очередному витиеватому ругательству шаймана.
Зуриаб застонал. Повернул голову. Увидев девушку, рванулся всем телом.
— Тише,— сказала Соня,— если ты меня слышишь, кивни.
Зуриаб кивнул.
— Я вижу, за тобой кто-то еще. Хумаз?
Еще один кивок.
— Все живы,— девушка повернулась к шайману,— даже Хумаз.
— Хумаз? — проворчал Айри.— Боюсь, что тут радоваться нечему. Голова болит,— пожаловался он.
— Как вы попались? — спросила девушка.
— Как и вы,— проворчал шайман,— спустились вниз, Сетовы дети посыпались со стен, как перезрелый горох. По-моему, они были очень злы…
— Они охраняют Храм Сновидений?
— Вряд ли. Они даже не слышали о Храме. У них необычное наречие, но я немного понимаю. Кажется, мы убили их священное животное Махти.
— Двухголового?
— Они называют его Махти. Он живет запертый в клетке, но раз в год его выпускают на волю, чтобы он утолил свою страсть. В общем, ты убила Махти, а Заир…
— Его двуглавую возлюбленную,— прервала шаймана девушка,— а не слышал ли ты, что сделают с тем, кто убил этого самого Махти?
— Тут что-то запутано,— буркнул Айри.— Но с тобой обращались очень бережно, смазывали твои раны каким-то снадобьем, а один из воинов лизнул твою пятку.
— Брр! — поморщилась девушка.
— Это еще не все,— усмехнулся шайман,— потом они принесли ребенка и приложили к твоей груди. Ребенок засмеялся. Одна из этих ящериц показала на тебя пальцем и сказала: «Хуам ан ни». Очень радостно сказала.
— Да? И что это значит?
— Не знаю,— честно признался Айри,— дети чуют злых духов, но в тебе их нет. Ящерицы выглядели крайне довольными. По-моему, ты им нравишься. Вот только не знаю, в каком смысле. Каннибалы Дарфара, перед тем, как отведать свою жертву, приводят к ней самых красивых женщин. Или мужчин,— покосившись на Соню добавил не в меру разговорившийся шайман.— Считается, что великая страсть делает мясо особенно нежным…
— Великое Небо! Ты хочешь сказать, что нас могут съесть?
— Сны Айри молчат об этом,— хмуро сказал шайман,— но ребенка подносили к каждому. Не съедят разве что Хумаза. Старшая ящерица сказала, что в тело Хумаза вселился демон. Я давно подозревал это. Их детеныш орал от страха и бился в истерике так долго, что в конце концов его натерли чем-то жутко вонючим и сбросили в водопад.
— Зачем? — в ужасе спросила девушка.
— На всякий случай,— видимо устав от разговора, коротко пояснил шайман.
Мгновение спустя он уже храпел, постанывая и бормоча во сне заунывные заклинания.
— Аграпурцы — хуже верблюда,— сонно сказал напоследок Айри,— их лепешки воняют тиной, а сушеное мясо…
Даже во сне шайман мечтал о еде.
Ящерицы, как называл их Айри, вернулись к водопаду лишь под вечер, когда золотистый свет верхней пещеры потух и вокруг воцарилась мгла. Соня проснулась от боли в спине, а также странных звуков, которые доносились откуда-то сверху. Слух девушки уже успел привыкнуть к шуму падающей воды и теперь легко различил бы даже шепот. Но сейчас никто не шептался. Десятки рук однообразно били в какое-то подобие барабанов, а чей-то неприятный резкий голос выкрикивал непонятные слова:
— Тома тхун! Тома тхун!
Подергавшись в своих путах и в очередной раз убедившись, что выбраться из них невозможно, девушка тихо позвала своих путников.
Айри спал и просыпаться не собирался. Зуриаб по-прежнему висел с деревянной распоркой во рту. Хумаз подозрительно не подавал признаков жизни. Откликнулся лишь Заир:
— Госпожа?
— Ты слышишь? — спросила девушка.
— Госпожа может не беспокоиться. Я слышу.
Шум барабанов усилился. Но крик внезапно смолк, и почти тотчас раздался сдавленный стон Хумаза.
— Тома тхун,— медленно нараспев повторил уже совсем другой голос, и барабаны смолкли.
— Что они говорят? — спросила у Заира Соня.
— Не знаю. В одном из гирканских наречий так называют степного волка. Но я сомневаюсь, чтобы здесь могли говорить о волках.
— Я тоже,— сонно буркнул Айри. Как выяснилось, шум барабанов разбудил и шаймана,— тем более что так называют не волка, а ветер, который, подобно волку, выслеживает путников, а выследив разрывает их тела на части. Проще говоря, речь идет о демоне. Он вселился в кого-то из нас, и его желательно убить. Я думаю так.
— Он думает,— подал голос висящий за шайманом Заир,— не слушай его, госпожа. Он лгал еще в
