ногами. Изображения сирен и устоявшиеся представления о них стали неотъемлемой частью истории культуры, прочно укоренились в ней, хотя ни один художник никогда не видел ни одной сирены. Даже немецкие сказки о Лорелее своим возникновением обязаны античным сиренам.
Разного рода монстры и гибриды стали персонажами драматических произведений средневековой литературы и остались героями детских сказок в наши дни. Грек Гесиод (700-е гг. до н. э.) упоминает об ужасной Медузе Горгоне — женщине со змеями вместо волос, чей взгляд превращал людей в камень. Гете в своей «Вальпургиевой ночи» представил соблазнительницу Адама как змею с головой женщины, а у писателя Элиота Смита китайский дракон превратился в гибрид змеи, крокодила, льва и орла [21].
Это и многое другое — плод богатой человеческой фантазии, без которой не могла бы возникнуть ни одна сказка. Но для меня важно другое. Я пытаюсь найти общий источник этой фантазии, какой-то исходный ключ, с помощью которого можно было бы привести все эти мифы в соответствие с нашими представлениями о мире. В конце концов, не один Манефон и не только епископ Евсевий рассказывают нам об этих «диковинных существах», но еще и Плутарх, Страбон, Платон, Тацит, Диодор и даже Геродот.
С рациональной точки зрения к этим рассказам и изображениям можно отнестись двояко:
1. Никаких «диковинных существ» на самом деле никогда не
было. Все они представляют собой лишь порождение фантазии. Их особенности — домыслы художников, скульпторов и писателей.
2. Подобные создания-гибриды когда-то существовали. В этом случае они могли появиться только благодаря генной инженерии. Другого варианта быть не может, так как эволюция не могла произвести на свет подобных монстров. Половой аппарат и хромосомы существ, из которых они состоят, несовместимы между собой. Спаривание было бы невозможно или не принесло бы потомства. Логично?
Я не умею проскальзывать между дождевыми каплями так, чтобы при этом не промокать. Ломая голову над проблемой «диковинных существ», я шел вперед сквозь непогоду, вызванную гневом богов, и мне не раз приходилось промокать до самых костей. Прочно стоя обеими ногами на земле, будучи реалистом, я старался избежать падения в пропасть иррационального. Мысль о том, что описанные Евсевием и другими авторами чудовища («очень разные по форме и не похожие друг на друга») действительно могли быть на самом деле, сразу же наталкивается на неприятие. Привыкший к существам, обитающим вокруг нас в условиях живой природы, наш разум противится признанию того факта, что когда-то по земле мог ходить целый зоопарк живых монстров. Меня могут упрекнуть в том, что я принимаю желаемое за действительное. Но разве я при этом не оказываюсь в достойном обществе далеких предков? Их многочисленные свидетельства относятся к сфере преданий, но разве это является доказательством их ложности?
И кто заставляет нас считать эти свидетельства исключительно вымыслом? Разве не наш ограниченный разум? Разве не ограниченный горизонт академической логики, который диктует каждому новому поколению, о чем и как следует думать? Я склонен предполагать, что многое из того, что мы отвергаем как нереальное и неразумное, когда-то было живой историей. Римский философ Луций Апулей, живший во II веке и путешествовавший по Египту, писал в своих «Метаморфозах»: «О Египет! Египет! От того, что ты знаешь, останутся одни лишь легенды, которые покажутся будущим поколениям невероятными». Быть может, некоторую ясность в этот вопрос мог бы внести один научно-фантастический сюжет.
Было время, когда на Земле правили боги. Люди не знали, кто такие боги и откуда они пришли. Еще недалеко ушедшие от животных, темные люди постепенно познавали окружающий мир. Боги же жили на небесах, где-то высоко среди звезд.
Там, в звездном поясе между Марсом и Юпитером, причалил космический корабль внеземных существ. Долгий межзвездный путь стоил немалых усилий, а тёперь было необходимо обеспечить возможность продолжения полета — добыть сырье, переработать его, произвести погрузку на корабль. Так что богам пришлось на несколько столетий задержаться в нашей Солнечной системе. Медленно и уныло тянулись годы, один за другим, и богам вскоре стало скучно. Они искали перемен, развлечений, изобретали игры и соревнования. Человеческие понятия о морали или человеческая этика в ее сегодняшнем понимании были им абсолютно чужды. Они чувствовали и мыслили совершенно иначе, чем люди. И Земля стала игровой площадкой для богов.
В один прекрасный день на свет появилось новое изобретение Пта, мастерившего живых существ из разных органов, как из конструктора. Исходный генетический материал был взят от двух неразумных земных тварей. Комбинация льва и овцы в итоге дала некое существо, травоядное, но с когтистыми лапами и реакцией льва. К огорчению Пта, настоящий лев вскоре растерзал его творение. Это было неслыханно! «Разум овцы, — сказал Хнум, обращаясь к Пта, — не поможет против земных хищников. Попробуй еще раз. К торсу льва подойдет голова быка». Этот новый монстр выжил, и земные львы старались не попадаться ему на пути.
Пта уже торжествовал, но тут случилось нечто непостижимое. Примитивные двуногие стали объединяться между собой и толпами нападать на чудовищ, обращая их в бегство копьями и пращами. С быстротой молнии спустился на землю разъяренный Пта и покарал неразумных людей.
Совет богов осыпал Пта упреками: «Несправедливо наказывать людей за какой-то проступок, заранее не предупредив, чтобы они его не совершали».
После этого Пта стал отмечать своих новых тварей. Каждое «диковинное существо» приобрело свой отличительный знак, который был хорошо виден. Это мог быть светлый четырехугольник на лбу или светящиеся рога на голове. Теперь люди знали, какие твари — собственность богов, а каких можно убивать и съедать. Боги больше не томились от скуки. Они принялись изобретать и создавать новых монстров, «очень разных по форме и не похожих друг на друга». Боги изучали поведение этих чудовищ, приносимую ими пользу, провоцировали столкновения между ними в естественных условиях и очень забавлялись, наблюдая, как реагируют на все это озадаченные люди.
Но вот, наконец, космический корабль был до отказа набит необходимым сырьем. Теперь можно было отправляться к новым берегам Вселенной. Здесь же, на Земле, оставались жалкие, униженные люди, привычные им животные и монстры, оставшиеся в наследство от богов. Первыми заметили исчезновение богов жрецы. Робкие, привыкшие трепетать перед богами, они не осмеливались даже прикоснуться к созданным ими тварям. Сменялись поколения людей, многие из созданных богами монстров вымерли, а иные, способные размножаться, претерпели изменения, были приручены или стали храмовыми животными. Жрецы хранили знания о некоторых тварях, предназначенных только богам. А поскольку жрецы боялись, что боги внезапно, без всякого предупреждения могут вернуться, они с тревогой наблюдали за каждым движением на небосклоне — во всяком случае, в его доступной для наблюдения части. Послушникам поручали присматривать за животными, оставшимися после богов, и приводить их в храмы, чтобы там воздавать им должные почести. Поэтому умерших животных, как нетрудно догадаться, тщательно мумифицировали: все они принадлежали богам, которые могли в любой момент вернуться обратно на землю.
Проходили века, тысячелетия, времена менялись, а с ними менялись и люди. В языческих верованиях сохранялись воспоминания об ужасных монстрах. Сами эти чудовища давно уже исчезли, но их потомки, распознаваемые по определенным особенностям, жили среди прочих животных, выступая как бы в роли оставленных богами соглядатаев. Перед такими мелкими тварями, как птицы, рыбы и домашний скот, страха никто не испытывал. С ними человек мог говорить, надеясь, что благодаря посредничеству животных его молитвы доходят до богов. Но как быть с крупными зверями, внушающими почтительное отношение к себе? Не превращаются ли они после смерти в исходные, ужасающие формы? И не будут ли они после своего повторного рождения сеять среди людей страх и панику? Что могли сделать люди, чтобы задобрить богов?
Эта неотвязная, тревожная мысль долго беспокоила и мучила жрецов. Наконец они нашли простое решение проблемы. Пока звери были живы, их полагалось ублажать, обожествлять, поклоняться им, чтобы после смерти их Ка и Ба, вознесясь к богам, свидетельствовали о том, как люди благоволили к оставшимся после богов животным, как почитали их. А вот кости нечистых, поганых животных после их смерти,
