Философские обители

Тифаона (Typhaon) и Эхидну (Echidna). Греческое Τυφαών — поэтический вариант от Τυφών или Τυφώς; (египетского Тифона, Typhon) — означает наполнить дымом (remplir de fumée), зажечь (allumer), воспламенить (embraser). 'Εχιδνα не что иное, как гадюка (vipère). Отсюда можно заключить, что дракон унаследовал от Тифаона его горячую, огненную, серную природу, а от матери — холодное и влажное тело змеиной формы.

Философы всегда скрывали название своей материи за разного рода иносказаниями, зато они много рассуждали о её внешнем виде, свойствах и иногда даже о её приготовлении. Они в один голос утверждают, что алхимику нельзя что-либо открыть или произнести, минуя этот субъект, так как лишь он один во всей природе способен дать ему необходимые элементы. В отличие от других минералов и металлов, эта материя сохраняет в себе начала, без которых Великое Делание невозможно. В выразительном облике чудовища этот изначальный субъект предстаёт перед нами хранителем и единственным распределителем плодов герметического труда. Бессменным часовым бдит дракон над ними, и наш Адепт с полным правом заявляет, что там, где нет этого одинокого стража, философские вещества можно не искать — там их попросту нет. По поводу первичного вещества (premier corps), частицы изначального хаоса (chaos originel) и обычной ртути Философов (mercure commun des philosophes) Гебер пишет: «Слава Всевышнему (Très-Haut), создавшему нашу ртуть и наделившему её такими свойствами, что ничто перед ней не устоит. Без неё весь труд алхимика пошёл бы насмарку».

«Но где, — спрашивает другой Адепт[368], — эта золотоносная ртуть (mercure aurifique), которая, распадаясь на Соль и Серу, становится влажным корнем металлов и их одухотворённым семенем (semence animée)? Она заключена в темницу с такими прочными запорами, что само естество не в силах вызволить её оттуда без помощи изощрённых приёмов, выработанных нашим искусством».

Кессон 5. Шея лебедя, величественно плывущего по озерной глади, пронзена стрелой. Надпись на умело выполненном барельефе выражает предсмертную жалобу лебедя:

PROPRIIS.PEREO.PENNIS.

Смерть мне принесли мои собственные перья

Птица сама в себе содержит одну из частей оружия, которое её убьёт. Точный полёт стрелы обеспечивает её оперение, стало быть, гибель лебедю несут его же перья. Прекрасный лебедь, чьи крылья олицетворяют летучесть, а снежная белизна — чистоту, обладает двумя основными свойствами исходной Ртути (mercure initial) или нашей растворяющей воды (notre eau dissolvant). Мы знаем, что верх над ней берёт Сера, образовавшаяся из её собственной субстанции (то есть её собственное порождение), а её гибель приводит в данном случае к получению частью твёрдого, частью летучего философского меркурия (mercure philosophique), который затем созревает до высшей стадии совершенства — до эликсира. Все герметические авторы учат, что надо убить живого, если хочешь воскресить мёртвого; поэтому сведущий алхимик без колебаний принесёт в жертву птицу Гермеса^XXXIV (oiseau d'Hermès), преображая её сугубо ртутные свойства в серные, так как всякому превращению обязательно предшествует разложение.

Василий Валентин говорит, что «двойного огненного человека нужно накормить белым лебедем (cygne blanc)» и добавляет: «Жареный лебедь — блюдо для царского стола». Никто из Философов, насколько мы знаем, не раскрывал этой тайны, нас и самих одолевали сомнения, стоит ли нам комментировать столь серьёзные вещи. Однако, вспомнив, сколь долго мы в своё время топтались перед этой дверью, мы решили милосердия ради помочь достигшему данной стадии алхимику переступить этот порог. Поэтому мы протянем ему руку и поведаем в пределах дозволенного о том, чего из осторожности не касались самые великие Мастера.

Под двойным огненным человеком (homme double igné) Василий Валентин подразумевает второе начало, результат взаимодействия двух реагентов горячего огненного состава (deux agents de complexion chaude et ardente), имеющих, следовательно, естество разновидностей металлической серы (des soufres métalliques). Отсюда вытекает, что под простым названием Сера Адепты на определённом этапе работы понимают два различных, но схожих по свойствам, взаимосвязанных тела (deux corps), которые условно принимаются за одно. А раз так, то спрашивается, какие две субстанции могут послужить источником этих производных? Ответа на такой вопрос никто не давал. Тем не менее, если вспомнить, что металлы эмблематически выражаются мужскими и женскими мифологическими божествами и что используются металлы в соответствии с их сульфурными свойствами, устанавливающимися экспериментально, то символика и мифы в состоянии будут внести в эту запутанную проблему некоторую ясность.

Как известно, железо и свинец соотносятся с Аресом и Хроносом и подчиняются планетным воздействиям соответственно Марса и Сатурна, а на олово и золото — металлы Зевса и Аполлона — влияют Юпитер и Солнце. Но почему Афродита и Артемида правят медью и серебром, которым соответствуют Венера и Луна? Почему ртуть обязана своим физическим состоянием посланцу олимпийских богов Гермесу (Меркурию), хотя, лишённая Серы, она выполняет функции химико-герметических женщин? Следует ли принять эти соответствия за истинные и нет ли во взаимном распределении богов и металлов, богов и планет умышленной путаницы? Если нас об этом спросят, мы не колеблясь ответим положительно. Опыт недвусмысленно показывает, что Сера в серебре высшего качества, такая же чистая и блестящая, как в золоте, хотя и не такая твёрдая. Сера из свинца не столь хорошая: она не очень устойчивая и чрезвычайно грязная, хотя по цвету почти такая же, как в серебре. Сера из олова — без примеси, блестящая и белая. Этот металл скорее подошёл бы богине, чем богу. А вот железо содержит большое количество твёрдой, очень грязной Серы тёмно-красного цвета, которая не блестит и, несмотря на огнеупорные свойства, настолько несовершенна, что трудно сказать, на что она может пригодиться. Что же касается меркурия, то в золоте он самый яркий и обладает наиболее проникающей способностью; к тому же с таким Меркурием проще всего работать. Серу из меди Василий Валентин очень точно описывает в первой части Двенадцати ключей. «Сладострастная Венера, — говорит он, — ярко окрашена, чуть ли не всё её тело есть напоминающая Солнце своим цветом тинктура, которая из-за своей яркости сильно отливает красным. Но так как тело Венеры больно проказой, то фиксированная тинктура неустойчива, а с разрушением тела исчезает и окрас — так бывает в отсутствии твёрдой основы, в которой она могла бы укорениться и постоянно пребывать»[369].

Порядок эзотерических работ нетрудно определить, если хорошенько понять, о чём толкует здесь знаменитый Адепт, и рассмотреть связь Серы в различных металлах с соответствующими символами. Тогда разгадка будет найдена, и проблема двойной Серы разрешится весьма просто.

Кессон 6. — На кадуцее Меркурия перекрещиваются два рога изобилия. Надписью служит латинское изречение:

VIRTVTI.FORTVNA.COMES.

Успех сопутствует достоинству

Истина весьма спорная и далёкая от действительной жизни, где успех венчает добродетель крайне редко, а посему нуждающаяся в нетривиальном обосновании. Автор этих символов подразумевает здесь