доски подъемного моста, спокойно снял котомку, мальчишка проворно нагнулся к ней и достал знакомый стражнику металлический предмет, короткую трубку с отверстием на одном конце и небольшим шаром с торчащей из него рукоятью на другом. Трубка нацелилась на когирца, и тот подумал, что сейчас умрет, если не бросится на подростка и не раскроит ему череп.
«Погоди! – приказал ему Лун. – Остынь. Он может нам пригодиться. Взгляни-ка лучше ему в глаза». Разум стражника не осмелился перечить, когирец посмотрел мальчику в глаза и похолодел – черные зрачки были недосягаемы, они глядели вниз, на доски. «Но с такого расстояния ему никак не промахнуться!» – пробилась сквозь оторопь жуткая мысль.
Раздался щелчок. Стражник крякнул от боли и тоже опустил глаза. На его босой ступне пузырилась черная жидкость. За три удара его сердца яд разъел кожу и попал в кровь.
Слух Сафара, обострившийся после утраты глаз, не улавливал скрипа петель. Никто не пытался затворить калитку изнутри. Сафар знал, что стрелы Конана добили раненых оборотней, что поводырь держит под прицелом калитку, а партизаны уже совсем рядом. Неужели им так повезло? Неужели крики погибающих стражников не услышаны в замке?
Он двинулся к человеку, сраженному ядом, и ногой нашарил его меч. Нагнулся, поднял и направился к воротам.
– Сто-ой! – закричал ему Сонго во всю силу легких. – Сафа-ар! Стой!
Сафар остановился и обернулся. Мальчик, полуприсев, настороженно смотрел за калитку. По дощатому настилу моста прогрохотали копыта.
– Сафар, уходим! – Молодой когирский дворянин свесился с седла, ухватил слепого воина за широкое запястье. – В крепости засада! Садись, живо!
Сафар отшвырнул меч и торопливо забрался на коня позади Сонго. Юный поводырь с кошачьей ловкостью вскарабкался на другого скакуна, и лава хлынула назад, к спасительному лесу.
Чуть позже ворота замка Морго распахнулись настежь, и мост задрожал под десятками бегущих ног.
– Да, старик, ты не солгал. – Прячась в листве колючей акации, рослый командир партизан хмуро разглядывал толпу, что бесновалась подле моста. – Их тут не меньше тысячи, и почти у всех агадейские игрушки. Они бы нас как вшей передавили. Выходит, ты нам жизни спас. – Он повесил длинный лук на плечо и посмотрел на темнокожего старика, сидящего рядом на корточках.
– Не жизни, а души, – гнусаво ответил стигиец. – Они бы вас не прикончили. Такие, как вы, удальцы им позарез нужны. Забыл, как тебя Лун уламывал?
Конан ничего не забыл. Стигиец косился, словно угрюмый ворон, и киммериец подумал, что посланник Сеула Выжиги еще ни разу не посмотрел на него в упор. С темного морщинистого лица не сходила гримаса недовольства.
– Ты очень хорошо осведомлен, старик, – сказал Конан. – Кто тебе рассказал о засаде?
Стигиец протянул руку и разжал кулак. Конан увидел на его ладони жирную муху. Старик не боялся, что она улетит. Он ей оторвал крылья, как только поймал.
– В ней Лун, – кратко пояснил он. По спине киммерийца пополз холодок.
– Крылатый шпион!
Стигиец хмуро кивнул.
– Скажи спасибо графу Морго. Он целыми днями возится с мухами, их в замке на отбросах тьма-тьмущая наплодилась. У первых копий Луна, да будет тебе известно, с насекомыми получается весьма неплохо. Граф сотнями посылает мух на разведку, десятки возвращаются и рассказывают, что видели и слышали. Он следит за каждым твоим вздохом.
Конан смотрел на муху с омерзением. Последнее время ее товарки липли к нему, точно к покойнику. Вот, стало быть, в чем причина.
– А она не заразная?
Муха исчезла в кулаке.
– Ты имеешь в виду «лунную болезнь»? – Старик отрицательно покачал головой. – Не бойся. У насекомых слишком примитивный ум. И у животных тоже. Мухи умеют только запоминать.
– А ты умеешь читать у них в глазах, – уверенно произнес Конан. – Стало быть, ты тоже волшебник. Я уже имел дело со стигийскими колдунами, мало-мальски знаю вашу породу.
Слуга пандрского властелина не стал разубеждать. Он предпочел сменить тему.
– Итак, киммериец, ты согласен, что я тебя спас?
– Трудно не согласиться.
– Выходит, ты в долгу передо мной.
Конан неохотно кивнул.
– А долг, говорят, платежом красен.
– Долг долгу рознь.
– Вот как? А мне казалось, Конану из Киммерии знакомы слова «честь воина».
Конан кивнул, опустил ладонь на темный кулак стигийца, сдавил. Когда он убрал руку, старик посмотрел на останки мухи и еще больше насупился.
– Не надейся заполучить душу Конана, чародей, – холодно посоветовал киммериец. – Она гораздо дороже, чем его жизнь.
Стигиец усмехнулся, поднял голову и впервые посмотрел Конану в глаза.
