берлогу твоего поганого Нергала!
Он действительно занес кулак в латной рукавице и вывернул ступни, чтобы пришпорить коня. И замер от изумления. Бронзовый обруч со свистом рассек воздух над головой старика, и еще раз, и еще. Он вращался с огромной скоростью, он ловил и отбрасывал слепящий жар солнечных лучей; казалось, над человеком в рубище висит сплошной блистающий нимб. Яркий круг стал расширяться на глазах, цепь удлинялась, а старик все тряс головой, все хихикал, и Раджай с ужасом глядел, как сверкающий нимб приближается к его лицу. Когда до края нимба оставалось не больше двух локтей, Раджай спохватился и выхватил саблю; от страшного удара бронзового обруча булатный клинок со звоном разлетелся на куски.
Раджай недоуменно огляделся по сторонам – почему никто не спешит заслонить его своим телом и расправиться со стариком, пока не случилось беды? Несколько воинов справа и слева от него не шевелились, на их лицах застыло крайнее равнодушие. «Магия, – осенило era – Старик их заколдован, а остальные кшатрии надеются на них и не решаются вмешаться».
– На помощь! – выкрикнул Раджай во всю силу легких. – Убейте этого демона.
– Они не слышат тебя, Раджай, – раздался нежный женский голос позади него. – Они тебя уже потеряли.
Раджай резко повернулся на голос и не увидел своих людей. Перед ним стояла высокая женщина средних лет в длинном желто-коричневом платье. Ее прекрасные черные волосы рассыпались на покатых плечах и высокой груди, губы, алые как маков цвет, застыли в неестественной, но и незлой улыбке. Улыбались и глаза – большие, обрамленные длинными насурмленными ресницами. Раджай посмотрел вниз – где конь? Будто и не было вовсе. Он стоял на серой земле, подошвы высоких сапог приминали серебристую колючую траву – отродясь такой не видал. Серебристой травой заросла вся равнина, бескрайняя и плоская, – ни единого жалкого холмика, насколько охватывает глаз. Он оглянулся через плечо. Дряхлый чародей тоже сгинул вместе со своими сонными воинами.
Раджай вновь повернул голову к черноволосой женщине и заморгал – теплая влага заливала глаза. Дождь? Ов глянул вверх – ни тучки. Безупречно однотонный купол неба. Серый, как пепел на остывших углях костра. Он протер глаза кулаками. Кровь? Все лицо в крови! Он пощупал лоб и ужаснулся: половины черепа как не бывало. «Обручем снесло, – тотчас догадался он. – Вместе со шлемом».
– Где я? – тоскливо спросил Раджай. – И кто ты?
– Я Инанна, – ласково ответила женщина. – Я отведу тебя к моей сестре. Она поглядит тебе в глаза, и ты перестанешь бояться.
– Инанна? – тупо переспросил Раджай. – Но ведь ты же не моя богиня.
– Да разве это важно? – Инанна улыбнулась еще шире. – Впрочем, для тебя, наверное, важно. Люди – непостижимые существа. У них столько предрассудков, и с каждым днем появляются все новые. Мы, боги, едва успеваем к ним привыкать.
– Где я? – повторил Раджай.
– Ты же сам знаешь, – упрекнула Инанна. Раджай кивнул и произнес бесцветным голосом:
– Серые равнины. Это рай или ад?
Инанна пожала плечами.
– Ни то, ни другое. А может быть, и то, и другое. Тому, чья душа на земле пребывала в вечных сумерках, в неизбывной тоске, здесь уютно. Для того, кто не успел выгореть дотла, кто полон сил и надежд, серые равнины ничуть не лучше ада. Мне кажется, здесь тебе не место, Раджай. Пойдем к моей сестре. Она только посмотрит в твои глаза и сразу поймет, где тебе место. Не бойся. Хуже, чей сейчас, не будет. Анунна замолвил за тебя словечко.
– Анунна?
– Старый волшебник, который отправил тебя сюда. Эшеркигаль его уважает, а я люблю. Мечтаю стать его наложницей, – смущенно потупилась Инанна, – но у него столько обетов… Две клятвы уже нарушены – не колдовать и не проливать кровь. Я не хочу, чтобы он еще из-за меня страдал. Анунна очень хороший, поверь мне, Раджай. Не обижайся на него. Он желает смертным только добра. Знал бы ты, как он расстраивается, когда смертные отвечают черной неблагодарностью! Хоть и старается не подавать вида. Между прочим, – Инанна заговорщицки подмигнула, – ты ему понравился.
– Угу, – буркнул вендиец. – И все-таки он меня прикончил. – Раджай тяжело вздохнул и спросил зачем- то: – Он бог или демон?
Вопрос поверг Инанну в замешательство.
– Ну, не знаю… Мы с сестрой как-то не думали… Что тебе ответить? Анунна – верховный судья, старый друг нашей семьи. У брата были на него виды, но брат спит… Скоро Анунна вернется, может, ты лучше у него спросишь, кем он себя считает?
– Я хочу к своим, – капризно заявил Раджай.
– На землю? – Инанна сокрушенно покачала головой. – Да что ты, Раджай! Что там хорошего, в мире живых? Жестокость, подлость, лицемерие. Сильный обижает слабого, слабый норовит вонзить сильному нож в спину. Все без исключения грязны и порочны. А здесь – покой. Одиночество. Бездна времени, чтобы обдумать все свои поступки. Чтобы покаяться в грехах и заслужить лучшее перерождение.
Раджай потряс изуродованной головой, брызгая кровью на серебряную траву.
– Я не хочу на землю. Я хочу к своим богам.
С лица Инанны исчезла улыбка. Раджаю показалось, что богиня обиделась.
– Ах, ну, конечно. Опять предрассудки смертных. А ты уверен, что боги Вендии примут тебя лучше, чем мы? Мой тебе совет, Раджай: подумай хорошенько. Не многовато ли грехов ты совершил при жизни? Почитал ли богов, к которым теперь просишься? Часто ли молился? Не скупился ли на пожертвования церкви? Учти, божества твоего народа не столь снисходительны к грешникам, как мы с сестрой. За тебя хлопотал сам Анунна, а его просьба кое-что значит. Но только здесь. Там, – показала она на унылый серый горизонт, – спрос с тебя будет совсем другой.
– Я готов ответить за все, – упрямился покойник. – Отпусти меня, пожалуйста.
