найдете. Прихватите куртку для нее – стало прохладно.
– Я найду ее, Николай Васильевич, вы не беспокойтесь!
Павел прихватил куртки из машины и двинулся вдоль берега, заметив вдали силуэт бредущей женщины. Он, не спеша, шел следом и видел, как Иноземцева пару раз оглянулась. Она не остановилась, но Светлов медленно приближался к ней. Наконец подошел почти вплотную. Анна не оглянулась, но тихо спросила:
– Зачем вы пошли за мной, Павел Юрьевич?
– Хочу поговорить.
– Отец мне сказал все, о чем вы говорили. Я понимаю вашу правоту разумом, но сердце говорит мне: отомсти!
Анна огляделась и присела на сухое бревно у самой воды, зябко поведя плечами. Павел осторожно накинул ей на спину куртку, встал рядом и глядя в затылок, тихо сказал:
– Анна Николаевна, я не хочу, чтобы вы снова сели в тюрьму из-за мрази. Их должны осудить не только вы, но и прокурор. Таковы законы.
Он присел на бревно рядом, спиной к Иноземцевой и снова заговорил:
– Мы знакомы с вами чуть больше суток, а мне кажется, что целую жизнь... Я не хочу терять тебя, Аня!
Он уронил голову на руки и застыл. Иноземцева долго молчала, потом поглядела на Павла и вздохнула:
– Не надо, Павел! Я испорчу вам и жизнь и карьеру. Я ведь старше вас на целых пять лет и к тому же не могу больше иметь детей. Вы напомнили мне мужа и лицом и фигурой, на мгновение я просто забылась. Простите, если обманула ваши надежды...
Она резко встала и пошла по берегу дальше. Светлов тоже вскочил. Догнал, схватил за плечи и развернул к себе. Спросил:
– Неужели ты думаешь, что для меня карьера главное? Дети? Конечно, это прекрасно, но тоже не самое главное. А уж возраст тут совсем ни при чем! Ты о себе когда-нибудь думала? Молодая, красивая и одинокая... Сколько ты так жить думаешь? Андрея не вернешь, а себя губить не стоит. Пусть это жестоко, но он бы тебе, наверное, тоже так сказал.
Светлов наклонился и поцеловал Анну. Он и сам не мог понять, как это у него получилось... Ее губы не ответили ему, и Павлу показалось, что он поцеловал статую. Он покачал головой, развернулся и медленно побрел к дому... Через короткое время сзади раздались торопливые шаги, женская рука схватила его возле локтя:
– Павел! Не обижайтесь... Я командую районом и боюсь ошибиться. Получается, что в делах района разобраться легче, чем в собственной жизни. Дайте мне время разобраться и не обижайтесь!
Он остановился и спросил:
– Ты замерзла?
Она кивнула головой, и Павел распахнул куртку на груди:
– Иди сюда!
Прижал ее к себе, укрыл полами куртки и подняв голову вверх, посмотрел на звезды, чувствуя, как рядом бьется ее сердце. И на душе было так спокойно...
Когда они подошли к дому, там было тихо. Все спали, лишь на крыльце сидели Митрич и отец Анны. Лесник встал:
– А мы вас ждем! Надо же показать, где вам спать. Иноземцева ответила:
– Не стоило. Мы ведь могли бы проспать и в машине. Тем более, что рано уедем. Отец возразил:
– Во сколько бы не уехали, а поспать надо! Как я заметил, ты в последнее время почти не спишь. Так ведь тоже нельзя! Митрич, ну-ка давай командуй!
Тот распорядился:
– Ты, Анна Николаевна, ляжешь на терраске, в пологе. Там сейчас один Ванюшка спит. Думаю, вам места хватит. Ну, а тебя, Павел, положим на кухне, на диване... Поместишься, хоть и большой!
Анна усмехнулась:
– Митрич, что же ты меня так официально-то именуешь? Раньше-то, вроде, Аней звал...
Старик крякнул:
– Нельзя тебя теперь иначе звать! Ты – глава района и, как мы слышали, хороший глава. Иноземцева удивилась:
– Откуда слышали? Приходил, что ли, кто?
– Не приходил... Радиоприемник у меня есть, и местное вещание каждый вечер слушаем всей семьей. Даже ребятишки!
Анна повернулась к Павлу:
– О радио я и не вспомнила! Значит, выступают? И что говорят? Лесник снова сел на ступеньку:
– Ну, что говорят?... Известно что! Хвалят тебя, люди выступают, новости рассказывают. Перед вашим вчерашним приездом тоже слушали и о событиях в Демидовке и Копейково уже знаем. Молодец, что без кровопролития обошлось!
– А кто выступал, не запомнили?
– Кто и всегда: сначала Краснов, потом председатели, а уж потом Горин.
Иноземцева ахнула:
– Юрка!
Павел тоже удивился:
– Ни за что бы не подумал, что из него может выйти радиообозреватель!
Анна спросила:
– Пап, часто он выступает?
– Как переворот произошел, практически каждый вечер... Так что мы в курсе всех твоих дел.
– Ладно, я вас и так ото сна оторвала, идите спать... Я тут немного посижу. Горин, Горин... Вот это номер! Значит, он не забыл про радио!
Лесник и отец отправились спать, еще раз попросив:
– Шла бы ты спать, дочка! Время позднее!
Павел присел рядом:
– Что будешь делать с Юркой?
Она поглядела искоса на Светлова и ответила:
– Ничего. Благодарность объявлю, что не забыл, как все, о станции вещания. Ладно, пошли спать! Нам с тобой отдыхать осталось часа два, не больше...
Едва солнце встало, Анна вошла в дом. Павел спал на спине, широко раскинув руки. Анна разбудила оперативника, прошептав на ухо:
– Пора вставать! Только тихо, все спят...
Но едва вышли из дома, как следом за ними появились родители Анны, свекор, свекровь и Митрич. Иноземцева замахала руками:
– Ну что вы все повскакали? И так всю ночь не спали из-за меня! Иван Андреевич ответил:
– Наш, стариковский, сон короток... Мы наотдыхаемся еще, а тебя проводить надо!
Мария Игнатьевна обняла Анну:
– Будь здорова, Аннушка! Береги себя!
Иноземцева расцеловалась со всеми и подошла к машине. Павел тоже попрощался и сел в «Джип». Машина отъехала, а на крылечке все стояли и махали руками вслед родные Анны, облитые первыми солнечными лучами. Светлов оглянулся и пожалел, что не взял фотоаппарата... Такими он и запомнил родителей Анны.
В городе Иноземцева проехала к отделению милиции. Поздоровалась с дежурным и спросила:
– Олег снова здесь спит?
Молоденький милиционер кивнул:
– В вашем кабинете на диване.
– Та-а-ак!
Анна стала подниматься наверх, объяснив Павлу:
