безопасности. А когда напряженность спадет, мы отправим ее в Прагу, а оттуда — в Австрию. Она окажется на Западе целой и невредимой недели через две-три. К этому времени твои преследователи будут ловить тебя в Восточной Польше.
Миреку от этой обнадеживающей речи не стало легче. Антон, казалось, понял его мысли и мягко сказал:
— Она будет в безопасности. Я обещаю тебе, что с ней ничего не случится. Она будет в большей безопасности, чем если бы поехала с тобой. Ты ведь сильно рискуешь. И знаешь, каковы ставки в этой игре.
Аня попыталась вставить слово:
— Я не боюсь никакого риска...
Антон ласково посмотрел на нее.
— Я это отлично понимаю, но ты должна подчиняться приказам. Мы все должны подчиняться им.
Мирек наконец принял решение.
— Хорошо, что там в сумке?
Антон усмехнулся, приподнялся и подтащил сумку к себе. Он вытащил оттуда плотно перевязанный рулон черной резины. Резина была обсыпана тальком.
Антон аккуратно развязал бечевки, и перед ними появился костюм водолаза. Затем, пока Мирек и Аня недоуменно смотрели на все это, Антон извлек из сумки акваланг, осторожно поставив его на пол.
— Черт, — проворчал Мирек, — мне что, надо будет проплыть это озеро под водой?
Антон улыбнулся и встал.
— Нет! Ты пересечешь это озеро не под водой, а под молоком!
Он от души рассмеялся, взглянув на выражение их лиц, а потом все объяснил.
Три раза в неделю кооперативный грузовик собирает молоко со всех небольших ферм в этом районе и отвозит его на небольшой завод в Липтовском. С фермы Антона тоже забирают молоко. На пути в Липтовский грузовик забирает молоко с фермы в деревне Наместово. Эта ферма находится на самом берегу озера. Фермер — их человек. С ними и один из водителей грузовика. Он как раз работает в нужный им день.
Мирек будет спрятан внутри цистерны с молоком. Когда грузовик достигнет фермы Антона, он будет наполовину полон. К моменту, когда они доберутся до фермы в Наместово, цистерна будет заполнена на три четверти. По пути грузовик, наверное, будут останавливать и обыскивать, но вряд ли им придет в голову мысль искать Мирека под молоком. Будет холодно и не очень удобно, но ведь Мирек хорошо подготовлен физически и уже не раз это доказал.
Мирек с сомнением посмотрел на акваланг:
— Я ведь никогда раньше не пользовался этой штукой.
Антон обезоруживающе улыбнулся.
— Это элементарно. Они все мне показали. В конце концов, тебе ведь никуда не придется плыть. Тебе только нужно погружаться в молоко, когда грузовик будет останавливаться.
Мирека это не успокоило.
— А ты сам когда-нибудь это делал?
— Нет, — признался Антон, — мы вообще никогда никого так не переправляли, но мы отправляли подобным путем некоторые вещи. Много раз. Грузовик ездит по стабильному расписанию. Он вне подозрений.
Аня внимательно слушала объяснения Антона. Она спросила:
— А что потом? Когда он достигнет озера?
Антон с удовольствием переменил тему разговора. Он уверенно объяснил:
— Фермер из Наместова имеет большой опыт пересечения озера по ночам. Его ферма находится всего в трех километрах от польской границы. Он плавает на большой лодке. Как правило, несколько человек всегда рыбачат на озере по ночам, особенно в безлунные ночи, как завтра. Эти рыбаки используют яркие фонари, чтобы привлечь рыбу. Здесь это общепринято. Так вот, Тадеуша перевезут на ту сторону. Твой связной, Тадеуш, будет ждать тебя. К рассвету ты будешь уже на конспиративной квартире. А потом отправишься дальше по маршруту.
Мирек спросил Антона:
— Этот фермер контрабандист? Ему заплатят за мою переброску в Польшу?
Антон после некоторого колебания кивнул. Мирек почувствовал облегчение. Он с большим удовольствием доверит право распоряжения своей жизнью торгашу-профессионалу, чем бескорыстному любителю.
Антон сказал:
— Ты стартуешь завтра в три.
Минуты две Мирек сидел в прежней позе, рассматривая костюм и акваланг, и наконец обратился к Антону:
— Покажи мне, как пользоваться этой штукой.
Такое случилось впервые. Отец Хайсл откровенно высказывал свое несогласие с мнением Беконного Священника. И спорил он яростно.
Они проводили «военный совет» на конспиративной квартире в Вене. Обсуждали информацию, которая только что поступила из Праги. Уже в который раз Беконный Священник ударял ладонью по листку, лежавшему у него на столе, и задавал один и тот же вопрос:
— Но почему он не убил ее и не пошел дальше в одиночку?
Хайсл удрученно отвечал:
— Может быть, он думал, что ее труп поможет погоне быстрее настигнуть его самого.
Ван Бурх улыбнулся и сказал:
— Ян, подумай хорошенько. Поставь себя на его место. Он ведь мог убить ее, привязать тело к мотоциклу и сбросить в реку. В таком случае труп не скоро бы нашли, если вообще когда-нибудь отыскали бы.
Хайсл продолжал настаивать на своем:
— Может быть, он подумал, что кто-нибудь услышит звук выстрела, даже приглушенный.
Беконный Священник ответил:
— Ну, ты даешь, Ян. Он мог убить ее без звука десятью различными способами. Мы ведь потратили на его подготовку пятнадцать тысяч долларов.
Хайсл опустил глаза, поняв, что постепенно сдает свои позиции. Ван Бурх продолжал:
— Он нес ее около десяти километров. Святек из Праги знает эту местность. Он считает это невероятным. А теперь подумай, зачем ему нужно было делать подобные вещи. Ты хорошо знаешь, что это за человек. Ты ведь помнишь, что он ей сказал однажды: «Если ты превратишься для меня в обузу, я тебя брошу». Так вот, он нес эту обузу на собственной спине десять километров. Почему?
Он продолжал давить на Хайсла.
— Так почему же?
Хайсл поднял голову и сказал удрученно:
— Потому что он в нее влюблен.
— Точно, — заметил ван Бурх. Он сжал нос большим и указательным пальцами, задумавшись. Хайсл грустно молчал. Наконец Беконный священник спросил его:
— Как ты думаешь, какова будет реакция Ани на то, что человек, который собирался ее убить, спас ей жизнь, сам подвергнув себя серьезному риску?
Хайсл продолжал молчать. Тогда Беконный Священник сам ответил на свой вопрос:
— Вполне возможно, что она ответит ему взаимностью. Любой неглупый человек в этом городе подскажет тебе этот ответ.
Хайсл сухо заметил:
— Ты забываешь, что она остается очень верной своим обетам монахиней.
— Нет, я ничего не забываю. Я не имею в виду физическую любовь. Но вспомни, что когда она уезжала, то считала его злым существом, которое не волнует ничто, кроме удовлетворения своей ненависти. Так думали и мы с тобой. Теперь наверняка она так не думает. То, что он сделал, никак не похоже на поступок
