ближайшую неделю или месяц. Так что я не буду ничьим козлом отпущения.
Халена, казалось, успокоилась и опять расцвела.
— Ладно, как бы там ни было, мы едем в Москву вместе, а это просто замечательно! Теперь подробно расскажи мне о программе своей поездки.
Стефану стало легче от се улучшившегося настроения. К тому же он был рад сменить тему разговора, так что с энтузиазмом сказал:
— Я прибываю в Москву днем восьмого февраля. — Усмехнувшись, добавил: — Конечно, Аэрофлот, первый класс. К тому времени ты уже будешь в Москве. Мне заказан номер в «Космосе».
Теперь была ее очередь усмехнуться.
— Посмотрите, какой у меня важный друг! Мне сказали, что я буду делить с кем-то комнату в «Юности», похожей на помойную яму.
Стефан с готовностью ответил:
— Не волнуйся, если захочешь, можешь жить вместе со мной в «Космосе».
Халена улыбнулась:
— Но не в первый день. Восьмого числа наша группа отправляется в Каунас, вернемся мы только утром девятого. Я сразу же приеду к тебе в твой дворец.
Стефан кивнул:
— Первый день очень важен для меня. Они пришлют за мной машину в полдень. После консультации повезут куда-то на обед, но я попробую отказаться. Я попрошу их заказать для нас обед в «Ласточке».
Она благодарно кивнула и спросила:
— Что потом?
Стефан пожал плечами.
— Затем у меня три дня лекций и визитов, а после этого — четыре выходных. Ты не могла бы отпроситься со своего семинара, чтобы съездить со мной в Ленинград?
Халена ответила:
— Конечно, это будет очень сложно. Мое расписание практически все забито, а работа так важна для государственных интересов и человечества в целом... Я должна очень хорошо подумать над таким предложением. Посмотрим, что перевесит: жизнь, связанная с искусством и служением человечеству, или компания неопытного молодого врача.
Стефан заметил, как уголки ее губ дрогнули, поднялись вверх, и он улыбнулся вместе с ней.
Затем она сказала:
— Ты знаешь, я всегда хотела посмотреть Эрмитаж... Да, Стефан, я поеду с тобой в Ленинград.
— Отлично. Давай выпьем за это.
Он оглянулся в поисках официанта и только тогда заметил, что они — последняя пара, оставшаяся в ресторане. Нахмурившись, он посмотрел на часы и быстро поднялся со своего места.
— Халена, уже почти три часа. Мне надо быть в операционной через пятнадцать минут.
Вынув портмоне, он извлек оттуда двадцать стозлотовых банкнот и положил их на стол.
— Пожалуйста, заплати по счету. Увидимся в пятницу вечером, в девять.
Он нагнулся, поцеловал ее и заспешил к выходу.
Главный официант подошел со счетом, лежащим на серебряном подносе. Она положила на него деньги и, улыбнувшись, сказала:
— Сдачу оставьте себе, но принесите мне, пожалуйста, еще немного вина.
Официант улыбнулся и отправился выполнять ее просьбу. Она крикнула ему вдогонку:
— Сделайте, пожалуйста, двойную порцию.
Он полуобернулся и кивнул. Пройдя несколько шагов, он опять был остановлен ее голосом:
— Да, и еще. Добавьте немного ликера.
В Москве Виктор Чебриков тоже плотно обедал в специальной столовой, куда ходили члены Политбюро. Его пригласили два человека, имеющие достаточно высокое положение, чтобы непроизвольно вызывать у него уважение. Они были приятными в общении и вежливыми по отношению к главе КГБ, но в то же время достаточно настойчивыми в попытках получить у него информацию о развитии ситуации. Чебриков мог промолчать в ответ на их вопросы или даже возмутиться наличием в них намеков на своего патрона. Но он этого не делал. Он достаточно разбирался в политике. Чебриков говорил сравнениями и параллелями, а уж эти двое, будучи умными людьми, понимали все, что хотели понять.
Входя в кабинет Замятина, он дожевывал таблетку для стимуляции пищеварения в противовес второй порции шоколадного торта. Полковник и три майора мгновенно вытянулись по стойке «смирно» и отдали Чебрикову честь.
Он дружеским тоном спросил:
— Ну что, есть что-нибудь?
Замятин был обрадован тоном босса и сразу же успокоился. Он сказал:
— Пока у нас мало новой информации. Под действием транквилизаторов поляк, называвший себя Альбиной, признался в том, что на самом деле является нелегальным священником Йозефом Питкевичем и женат на женщине, которую схватили вместе с ним. Он ничего не смог сказать насчет Беконного Священника и, похоже, никогда с ним не встречался. У его жены во время жесткого допроса случился сердечный приступ. Перед этим даже под уколами она ничего ценного не сказала.
Чебриков махнул рукой, показывая, что они могут принять положение «вольно», а сам сел на стул.
Майор Гудов задумчиво сказал:
— Это странно, но только подтверждает выводы науки. Женщины более стойки по отношению к наркотикам, чем мужчины. Хотя я этого не могу понять.
Чебриков заметил:
— Ты бы это понял, если бы был женат на моей супруге в течение тридцати лет.
Все засмеялись, но не слишком громко.
Майор Иванов уважительно спросил Чебрикова:
— Не хотите ли чаю, товарищ председатель?
Чебриков кивнул, и Иванов направился к самовару, который недавно поставили в углу комнаты. Председатель КГБ изучал огромную карту, висевшую на стене, когда Иванов принес ему стакан с чаем.
В течение нескольких минут в кабинете царила полная тишина. Было слышно только, как Чебриков громко и смачно прихлебывал чай. Он не отрывал взгляда от карты.
Наконец он сказал Замятину:
— Забудь про этих двух стариков. Нам лучше подумать о том, как уничтожить оставшуюся часть канала переброски.
Пальцем он указал на район рядом с восточногерманской границей.
— Сконцентрируй силы вот тут. Только здесь ты найдешь его. Это — слабое место. Одновременно перекинь польскую СБ на северо-запад, в приграничную зону к западу от Вроцлава. Похоже, здесь у нас больше шансов, чем на юго-востоке. СБ — серьезная организация. К тому же Скибор был одним из них, а они ненавидят изменников и перебежчиков.
Замятин хотел было что-то сказать, но передумал. Чебриков продолжал изучать карту, время от времени кивая головой. Затем он промолвил:
— Я приказываю отправить наши подразделения обратно в места их расположения. Они не приносят особой пользы своими кордонами на магистралях. К тому же использование советских войск на территории дружественных стран идет вразрез с нашей политической линией, проводимой в последнее время.
Замятин хотел объяснить, что в этом случае дорожными кордонами придется заняться польской милиции, а осуществлять поиски Скибора в городах будет некому. Но опять решил, что лучше будет промолчать. Он чувствовал, что хорошее настроение Чебрикова может смениться на гнев, если начать с ним спорить.
Наконец Чебриков подытожил свои размышления:
— Он еще находится в Чехословакии. Беконный Священник направляет его на север. Я считаю, что он попытается переправить его через границу в ближайшие сорок восемь часов. Эти часы будут для нас решающими.
Он обернулся и очень серьезно посмотрел на Замятина.
