– Кризи, мне было очень хорошо. Я почувствовала что-то вроде потрясения. Тебе как-то удалось заставить трепетать каждый нерв моего тела… Но эмоционально я была пуста.
Узел галстука был завязан. Он сверху взглянул на нее. Ничего не выражавшие глаза на изборожденном шрамами лице. Совершенно спокойно он проговорил:
– Сегодня мы оба друг друга использовали, и нам было хорошо. Это случится еще, и нам снова будет хорошо. Но, Трэйси, не ищи в нашей связи чувств. Я в жизни смог полюбить только одну женщину. Несколько месяцев назад она погибла. Все мои чувства умерли вместе с ней. Если тебе нужно время от времени возбуждать нервные окончания, я именно тот человек, который поможет тебе в этом. Если ты ищешь чувств, тебе придется поискать их в другом месте.
Она придвинулась к краю кровати и обхватила его руками за колено. Взгляд ее был задумчивым.
– Где живут наемники?
Он ей улыбнулся. Улыбка была теплой и искренней. Она ему нравилась.
– Наемники живут в норах, Трэйси. Как грызуны или ящерицы.
– Тогда я оставлю тебе номер телефона, – сказала женщина.
Он надел пиджак.
– Не надо… если вернусь, я тебя найду.
* * *
Сэффорн отвезла Майкла домой на взятом напрокат желтом джипе, отчаянно визжавшем шинами на поворотах.
– Ты приедешь сюда следующим летом? – с надеждой спросил он.
Она уверенно вела джип по узеньким, извилистым улочкам Рабата.
– Нет. В следующем году я собираюсь поехать в Гонконг.
– А когда-нибудь ты сюда вернешься?
Она чуть повернула голову и улыбнулась ему.
– Может быть, как-нибудь. Я никогда не строю планы больше чем на год вперед.
Она везла его, как он ей говорил, – через Керчем и дальше по проселочной дороге, взбиравшейся лентой на холм. Машину она остановила чуть ниже дома, стоявшего на самой вершине, и с интересом стала его рассматривать. Всходило солнце, весь остров купался в его красноватых лучах.
– Как здесь красиво, – восхитилась она. – И дом этот просто великолепный.
Потом она наклонилась к нему, нежно поцеловала в губы и провела рукой по его щеке.
– До свидания, Майкл. Желаю тебе удачи.
Не успела она немного спуститься вниз по дороге, как услышала, что он громко окликнул ее. Она остановила джип и посмотрела назад.
– Спасибо тебе! – крикнул Майкл.
Она улыбнулась и ответила:
– Не за что.
* * *
Леони проснулась от шума подъехавшего к дому джипа. Через распахнутое окно до нее донеслись фразы, которыми Майкл обменялся с какой-то женщиной. Она взглянула на будильник – начало седьмого. Будильник стоял на семь, в это время она обычно вставала, чтобы приготовить Майклу завтрак. Сначала Леони подумала, что Майклу надо дать утром отоспаться, но потом решила этого не делать. Кризи заставил бы его встать как обычно и сто раз проплыть бассейн, когда бы Майкл ни вернулся домой. Она повернулась на другой бок, поправила подушку и снова задремала.
Будильник зазвонил ровно в семь. Через полминуты она услышала осторожный стук в дверь и тихий голос Майкла:
– Леони, ты уже проснулась?
– Да, – отозвалась она.
– Можно войти?
– Заходи.
Дверь отворилась, и он вошел с подносом в руках. Майкл поставил его на тумбочку у кровати. На подносе стояли большая чашка чая, тарелка с двумя обжаренными в масле ломтиками хлеба и баночка с вареньем. Именно так она каждый день завтракала.
– Что это значит? – удивленно спросила сбитая с толку женщина.
– Разве ты ешь на завтрак что-то другое? – спросил Майкл.
– Нет, но…
Он ласково ей улыбнулся и сказал:
– С сегодняшнего дня, Леони, завтрак по утрам готовить буду я.
Глава 15
Кризи прилетел из Нью-Йорка в Брюссель ночным рейсом. Пройдя паспортный контроль и таможню, он с брезентовой сумкой, составлявшей весь его багаж, подошел к телефонной будке и набрал номер одного бара. Хотя было еще только семь утра, он знал, что бар открыт. Это было чуть ли не единственное заведение, работавшее круглые сутки. Уборку там делали всегда в присутствии посетителей.
Ему ответили. Кризи узнал голос, но свой попытался изменить.
– Мне нужно передать кое-что Штопору. Сообщите ему, что звонил “К” и просил встретиться с ним сегодня в десять часов вечера.
Не попрощавшись, он повесил трубку, прошел через здание аэровокзала, взял на стоянке такси и сел на заднее сиденье.
– “Паппагаль”, – сказал он водителю. – Вы знаете, где находится это заведение?
– Конечно, – отозвался шофер. – Но в это время вряд ли вы там кого-нибудь застанете. Если только кто-то задержался там дольше обычного.
– Ничего, я подожду.
За сорок пять минут они доехали до небольшого публичного дома, расположившегося на тихой улочке неподалеку от штаб-квартиры ЕЭС. Тяжелая деревянная входная дверь была распахнута – уборщица завершала уборку.
– У нас уже закрыто, – сказала она. – Приходите вечером, после восьми.
– Пожалуйста, скажите Блонди, что приехал Кризи.
Женщина вскинула на него глаза и сделала шаг назад, впуская его в дом.
– Я буду на кухне, – сказал он.
Кризи прошел по коридору, покрытому толстым ворсистым ковром. Примерно на половине пути он заглянул через раскрытую дверь в комнату. В ней было много мебели, но людей не было. Он направился по коридору дальше, до двери слева, которая вела на кухню.
Десять минут спустя он варил себе кофе. В ночном халате вошла Блонди. Ее иссиня-черные крашеные волосы были закручены на бигуди. Лицо шестидесятилетней женщины казалось непривычным без обычного толстого слоя грима. Она подозрительно озиралась. За ее спиной высилась внушительная фигура смуглокожего мужчины, правая рука которого скользнула под полу распахнутого пиджака. Его ничего не выражавшие глаза были похожи на черные пуговки.
Блонди перекрестилась и быстро-быстро пробормотала по-итальянски слова молитвы. Потом произнесла по-французски:
– А я слышала, что ты умер.
Кризи улыбнулся. Было видно, что он привязан к вошедшей женщине.
– Прости меня, Блонди, – сказал он. – Я никак не мог дать о себе весточку – это было просто невозможно.
Повернувшись, Блонди сказала через плечо стоявшему сзади охраннику:
– Теперь можешь идти. Все в порядке. Прикрой за собой дверь поплотнее.
Когда тот ушел, она подошла к Кризи, обняла его и долго так стояла. Потом дала ему сильную пощечину.
– Никогда больше так не делай, – прошипела она. – Я ходила в церковь и молилась о спасении твоей души, хотя и не уверена, что душа у тебя есть. Я за тебя свечи ставила… и много по тебе плакала.
