Он ошибся. В комнате на тахте сидела королева, неизвестно как нашедшая его.
Он сел напротив в кресло. Еремин деликатно уединился на кухне.
Она не могла наглядеться, лаская взглядом. Молчала. Ждала, что он скажет.
Он сказал:
– Зачем?
– Сегодня ровно год, как ты прилетел. Помнишь тот вечер?
– Зачем ты пришла?
Она заплакала.
– Я люблю тебя…
– Я хочу все забыть…
– Но я люблю тебя!
– Мне надо работать. Извини.
Он встал. Ида бросилась к нему. Повисла на шее.
– Прости! Прости меня!
Он молчал.
– Я купила квартиру, – тихо сообщила она. – Там же, на Сретенке. Поедем! Не надо никого стеснять! Ты – мой! Ведь все для тебя! Для тебя – пойми!
– Мне надо работать. Пусти! – Он разжал кольцо ее рук.
И жалкая, беспомощная королева вновь опустилась на тахту.
Он вытащил Еремина из кухни и сел за машинку. Теперь у него была новая машинка, электронная, фирмы «Оливетти». И работала она тихо, чтобы не потревожить чей-то сон.
– Упрямый ты осел, Полежаев! – выдал ему после ухода телезвезды Константин. – Такая девчонка встречается одна на миллион!
– Бери круче! – ухмыльнулся тот. – Одна на двести миллионов! Если учесть всех телезрителей!
– Боже! Какой идиот! Почему она не полюбила меня?
– Подожди еще! Вот напишу про тебя роман – может, полюбит! – отшучивался писатель.
Он съехал следующей весной. Ровно год жил у Кости.
Строго-настрого запретил давать свой адрес Иде, если она опять объявится.
Она объявилась. Сердце «железного Еремина», видимо, дрогнуло.
Месяц назад белый «мерседес» въехал в уютный Измайловский дворик. Полежаев стоял на балконе и наблюдал за незнакомым автомобилем, который остановился напротив его подъезда. Из него вышла высокая стройная женщина. В брючном костюме, в солнцезащитных очках. Иссиня-черные волосы отливали на солнце. Люди во дворе как-то сразу сгрудились, зашептались, стали даже показывать пальцами. И солнцезащитные очки уже не помогают!
Антон опустился в плетеное кресло, стоящее на балконе, и просидел в нем минут десять под непрерывный вой дверного звонка…
…Открыв глаза, он долго исследовал потолок спальни.
Патя возилась на кухне и что-то напевала. За окном уже вовсю бушевал новорожденный день. Полежаев отметил высокое качество побелки потолка: ни соринки, ни пятнышка.
«Никто и не думал тебя заманивать, остолоп! Это всего-навсего твое подсознание, в котором наверчено не меньше, чем в телевизоре!»
– Ты уже проснулся?
В проеме двери возникла ее миниатюрная фигурка в халате.
– Где у тебя телевизор?
– Боже мой! Я надеялась, что ты хотя бы пожелаешь мне доброго утра! Впрочем, чего можно ждать от телемана?
– Прости…
– Телевизор в гостиной.
– А здесь нет?
– Если хочешь, могу его перенести сюда. – Она недоуменно пожала плечами.
За чашкой крепкого кофе она вдруг призналась:
– Нелепо как-то все. Сначала Констанция, потом – Степановна. Что происходит? И главное, зачем?
– Твоя бывшая наставница тоже порадовала своим творчеством.
– Что это значит?
– У нее мы нашли продолжение головокружительного романа!
– Романа? Ты сказал – романа?
– Ты так удивилась, будто слышишь об этом впервые! Я давал тебе читать два отрывка, найденные у Констанции и у Шведенко. Помнишь? Вот еще один. Похоже на продолжение.
Она не взяла в руки протянутый ей листок, а только взглянула на него и быстро перевела взгляд на Полежаева.
– Ты знаешь, как это называется, когда несколько человек пишут один роман, каждый – свой отрывок?
Он знал. Ведь не первый год варится в одном котле с издателями, редакторами, художниками, корректорами. Со всеми, кто участвует в процессе создания книги. Новой, коммерческой литературы. И явление, на которое сейчас намекала Патрисия, было широко распространено. И, разумеется, имело свое название, иносказательное, остроумное, двусмысленное, возникшее в их среде – творцов криминального жанра.
– Я совсем выпустил из виду… – пробормотал Антон. – Это называется «братская могила»…
Листок с очередным опусом выпал из его руки и плавно приземлился на пол.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Полежаев не успел переступить порог своей квартиры, как его настиг глас следователя. Еремин был на взводе.
– Где тебя черти носят? – орал он в трубку. – Раньше по утрам ты предпочитал валяться в постели!
– Я не изменил своим привычкам. Просто иногда валяюсь в чужих постелях. И тебе советую!
– Послушай, советчик, у меня мало времени. Бери такси и гони ко мне в контору!
– Что за спешка?
– Есть кое-какие новости! Нужна твоя помощь. Подробности не по телефону!
Утро частного детектива началось с намеченной встречи.
Лицо секретарши Аллочки было восторженно-загадочным.
– К вам пришли, Константин Николаевич, – произнесла она полушепотом.
– Кто?
– Такой… такой… – беспомощно размахивала руками Аллочка. – У него бакенбарды, как у Элвиса Пресли…
– Понятно. Что же ты фамилию не спросила?
– Не знаю… – смутилась девушка.
– Доиграешься у меня! – пригрозил строгий начальник. – Будешь заглядываться на всяких Элвисов Пресли – уволю!
Старцев явно нервничал. Константин уловил это с первого взгляда. Юный авторитет вел себя как-то осторожно, неуверенно. Долго осматривался в кабинете следователя. Подошел к окну, слегка отодвинул штору.
– Опасаетесь слежки? – напрямик спросил Еремин. – Вам бы не помешала пара-тройка мордоворотов. Времена тревожные!
Элвис не удостоил его ответом. Сел в кресло напротив и закурил. Помолчал.
– Я пришел не за тем, чтобы выслушивать ваши советы! – наконец открыл он рот.
Сегодня Элвис был одет просто – в джинсы и ветровку.
«И во дворе его ждет какая-нибудь „трахома“! – смекнул сыщик. – Как пить дать за парнем началась охота! Но видит Бог, я не имел к этому касательства!»
Он разложил перед Старцевым три фотографии трех женщин. Тот внимательно изучил каждую, а потом презрительно усмехнулся.
