— Так что? Или страшно?
— Давай, — кивнул Брига. — Магазин так магазин.
— Заметано! Как стемнеет, пойдем.
Беня засвистел что-то разухабистое. Брига попытался разобрать, но у приятеля совершенно не было слуха: Беня и «Мурку» пел так, что мелодию можно было узнать только по словам. «Да и черт с ней, с музыкой. Кореш он надежный, вот что главное». Вдруг шевельнулось знобящее: «А если бы он знал, что про меня говорили в детдоме?» — но Женька отогнал эту мысль: «Беня не продаст, он пацан серьезный».
До вечера ребята толклись в Стакане — так назывался пятачок на пересечении помпезного проспекта Ленина, сплошь утыканного монументальными лозунгами, и неприметной улочки имени полководца Суворова. Давным-давно там был пустырь, его готовили под застройку: то ли дворец молодежи хотели сделать, то ли школу какую-то, уже не ясно. Пока же Стакан, неблагоустроенный, неухоженный, зиял, как космическая дыра, бурно зарастая крапивой и едкой полынью. Торчали непонятно кем установленные деревянные неказистые лавки и бетонные плиты, приспособленные под сидячие места (завезли да забыли). Рядом был винный магазин, «стекляшка»; через дорогу — кинотеатр «Ударник»; более чем удачное место для собраний неорганизованной, а точнее, самоорганизованной молодежи.
Еще на подходе Брига уловил тягучую знойную мелодию. Значит, неформалы уже там. Кассеты гоняют. Честно говоря, Брига не понимал и не разделял ненависти Бени к «тусовке», которая каждый вечер обживала Стакан.
— Когда я был с ребятами с Большой Речки, мы этих патлатиков стригли и так уделывали! — прошептал Беня, раскладывая камни по карманам.
Детдомовцы подошли ближе к битникам и нырнули за гараж.
— С большеречинскими, да. Там парни — сила! Их все боятся: и рощевские, и космосовские, и раздольненские. Нефоры против них — так, на ладонь положить и размазать.
— А че теперь не с ними?
— Меня в Барки отправили — коротко отрезал Беня и взвесил камень на ладошке. — Шарманку зыришь?
— Угу.
Стоит себе магнитофон на плите, вышвыривает в небо что-то, ухающее басами.
— Заложимся на «рыбеху», что с одного удара сшибу?
Брига прикинул расстояние: далековато. А так хорошо просматривается, камню ничья спина не мешает. Можно в самую середку, да далеко.
— Заложимся.
Шлепнули по рукам. Беня прицелился. Фиу! — просвистел камень, магнитофон кувыркнулся с плиты.
— Ноги! — взвизгнул Беня.
Брига рванул с места — и упал лицом в майскую лужу, сдирая кожу на руках о крошево песка. Тяжелый ботинок ударил его под ребра. Дыхание свело, завязало в узел. Надо было выдохнуть, резко, через боль. Чья-то сильная рука схватила Женьку за шкирку, как щенка, и подняла из лужи.
Глаза в глаза — темная ярость.
— Сучонок!
Удар в лицо — Женька захлебнулся кровью. Ворот куртки тугой петлей в горло. Кнопка металлом — в подбородок.
— Михей, что с мафоном?
«Что с Беней?!»
— Суки, блин! Гопота драная!
Бригу волоком тащили по асфальту.
— Иди, иди, тварь…
В кольцо взяли. Не амбалы, но целая толпа. Сердце в комок, ухает в горле.
Женька сжался упругой пружиной.
— Сейчас приложить? Или разглядеть?
— Разгляди, — хрипнул кто-то.
Бригину физиономию взяли за подбородок.
— Опаньки! Цыган?
Брига обалдело пожал плечами.
— Чувак, не врубаешься? Цыган?
— Не знаю.
— Ясен арафат. Мама с папой не знакомилась.
— Отстань от него, — сказал кто-то негромко. — Цела шарманка.
Брига кинул взгляд на заступника: рослый, волосы длиннющие. «Неудобно, наверное, с такими», — подумал мальчик, шмыгая кровью. Парень сухо щелкнул клавишей магнитофона — и внезапно все отступило: злобные лица, боль в левом боку. Куда-то в небо уплывала мелодия, легкая, как семена одуванчиков; мужской голос мягко выговаривал незнакомые слова. От них веяло чем-то очень далеким, реальным, но нездешним…
— Приятель твой где?
Хрипловато, не как обычно, звучала гитара. Гитара, другая гитара. И музыка другая. Но такая…
Кровь тонкой струйкой текла из носа на куртку, Брига не пытался ее остановить — только слушал грустный голос. Но мелодия как-то резко оборвалась, будто человек не допел.
— Это кто? — спросил Брига ошалело.
— Ты дурку-то не гони, — длинноволосый устроился поудобнее на плите, сжал плечи. — С которым вы тут камушки кидали.
— Я не про то. Поет кто?
— Меломан! — взорвалась гоготом толпа.
Длинноволосый хмыкнул:
— Битлы. Ты не виляй. Найти его где?
— Битлы, — улыбнулся Женька.
— Ты чему лыбу давишь? — ткнули его в бок, в тот самый, куда пришелся ботинок.
Брига скривился.
— Оставьте. И платок ему дай, — длинноволосый приложил тряпицу к носу мальчика. — Голову запрокинь.
Брига покорно поднял глаза к небу. Парень навис над ним — да какой парень! Уже совсем взрослый мужик.
— Дружка ты не сдашь. Так?
— Угу, — хмуро подтвердил Брига.
— А тебе, значит, песня понравилась?
— Ну…
— Зачем тогда камнем? — незнакомец усмехнулся. — Для улучшения восприятия?
Брига и сам не знал, зачем; но когда кидали…
— Тогда песни не было.
Тусовка дружно заржала. Женька и сам понимал, что сморозил глупость. Но если б зазвучала эта песня тогда, если бы… То что? Схватил бы Беню за руку? Брига насупился. Может быть; а может, и нет. Что толку об этом думать? И разговор складывался дурацкий — а Женька не любил чувствовать себя глупо. И эти битники странные какие-то: они ж ему шею свернуть должны. «Бить не будут», — мелькнуло обнадеживающе — и Женька удивился тому, что почти не думал об этом. Как зазвучали «Битлы», так и забыл обо всем.
— А что они поют, Битлы ваши?
Длинноволосый улыбнулся по-доброму.
— Зацепило? Они много о чем поют. Тебя что интересует?
Брига неожиданно с легкостью насвистел мотив.
— Ты смотри, Пол: не слажал, а? — невысокий паренек, чуток старше Бриги, толкнул длинноволосого
