знак, когда вступать в бой, почти сразу остановился, потому что знаков подано не было. А вместо этого завязалась схватка, да такая, какой юноше ещё не доводилось видеть. Прежде он считал, что уже видел всё, на что способна леди Шаидар, теперь же убедился — он ничего не знает ни о её искусстве, ни о мастерстве господина Кернаха.
В поединок без стеснения вступили и двое спутников лорда Ингена, в том числе и тот, что походил на Ирбала. Их магические атаки женщина отразила с оскорбительной непринуждённостью. Снег, в который ухнули оба заклинания, взорвался мельчайшей водяной пылью, ненадолго окутавшей сражающихся. Потом они отскочили друг от друга, и господин Кернах величавым жестом отстранил своих спутников, на этот раз более настойчиво. Последний его жест уже восприняли как приказ и, поколебавшись несколько мгновений, целеустремлённо направились в сторону Ильи.
Вернее, в сторону его телохранителей. На пути людей лорда Ингена немедленно выросли все четверо гладиаторов, занявших узнаваемую боевую позицию под названием «трапеция», по сторонам от них, оберегая фланги, выросли Эрхед и Денис. Селсид мгновенно отодвинул Илью к боку Феро и закрыл его от всего остального пространства вокруг, постепенно превращавшегося в поле боя.
Гладиаторы не знали магии, их защищали в общем-то типовые защитные артефакты, однако в первые же секунды стало очевидно, что они виртуозно умеют работать в группе. «Трапеция» очень быстро разбила группу магов, которые тоже попытались занять какой-никакой боевой порядок, и взялись за каждого в отдельности. Поражённый, Илья не понимал, куда ему смотреть, тем более что в вихре заклятий, время от времени взблёскивающих металлом, который завязался на том месте, где выясняли отношения Элейна и Кернах, нельзя было разглядеть деталей.
Гладиаторы, очень быстро нащупавшие лучший способ работать в группе с телохранителями и с наилучшим результатом, в несколько мгновений отогнали магов от того места, где замер в растерянности их подопечный, рассыпались дугой следом за противниками, очистив приличное пространство пожжённого огнём снега. Илья вдруг осознал, что находится почти в полном одиночестве, за его спиной, шипя, поднимался на дыбы виверн, чующий опасность для хозяйки, а впереди бились, ненадолго забыв о магии, господин Инген и госпожа Шаидар.
Стек и меч в руках женщины двигались согласно, словно дополняющие друг друга элементы одного и того же оружия: по сути, так оно и было. Инструмент, навинченный на рукоятку принадлежности для верховой езды, выполнял свои обязанности безупречно, и вся магия, которую Элейна пускала в ход или отражала, структурировалась именно движениями стека. Казалось, что помимо того женщина пользуется им как средством сохранять равновесие в этом танце, которым она — нет сомнений — наслаждалась. Едва ли мысль о собственной смерти посещала ее в эти моменты, но если и вступала в свои права, то вряд ли пугала. Человек с такими сияющими глазами, какими сейчас леди Шаидар смотрела на своего противника, не может бояться смерти.
Нельзя было не признать, что её противник владел мечом поистине виртуозно, но при этом ещё и красиво. Наслаждения в его жестах и движениях не было, были безупречная точность и отсутствие лишнего, что придаёт танцу или поединку совершенство. Была уверенность, в которой ему не уступала и госпожа Элейна. Глядя на них, можно было сразу сказать, что сейчас они равны друг другу по своему мастерству и очень долго могут вот так обмениваться ударами, демонстрируя отточенность и великолепие техники — ни одному не одержать верх над другим.
А потом господин Инген сделал короткий, но сложный в исполнении выпад, и ремешок, удерживавший стек на запястье женщины, лопнул, а сам предмет, кружась, отлетел в сторону, сверкнув густо-алой искрой на рукояти.
Кровь мгновенно отлила от щёк госпожи Элейны, сделав её подобием мраморной статуи, но тут же вернулась. Женщина отскочила, ставя блок, как мечом, так и магией, но кокон энергий, окруживший её теперь, без инструмента, и сравниться не мог с прежним.
— Лена! — крикнул Илья.
Женщина коротко и зло расхохоталась в лицо противнику. Господину Ингену потребовалась доля мгновения, чтоб разбить щит, который его противница сумела поставить без поддержки инструмента. Какой-то магией полыхнула его левая рука, блокировавшая её клинок, а правая вогнала меч ей под ложечку, на глубину не меньше, чем две ладони.
— Ле-енка!!!
Юноша позднее не смог вспомнить тот момент, когда он кинулся к ним двоим, вспомнил лишь, как оказался в полушаге от врага. Лорд Инген, выдергивающий оружие из тела леди Шаидар, вскинул голову, и совсем рядом Илья увидел его глаза, сперва бесстрастные, потом с искрой паники, вспыхнувшей, впрочем, в самый последний момент. Казалось, руки сработали сами — правая взмахнула, а левая налегла всем весом, движением от торса. Размытая в воздухе полоса клинка рассекла шею господина Кернаха.
Болью отозвался правый локоть, ещё больнее это оказалось для запястий. От неожиданности петербуржец выпустил меч из рук, рефлекторно отпрянул от падающего тела и упал на колени рядом с госпожой Элейной. Она была ещё жива, взглянула на него осмысленно, улыбнулась мягко и ласково, а потом рассмеялась — слабо, насколько хватило сил, и умиротворённо. Юноша вспомнил рассказ о том, как она хохотала в ответ на объявленный ей смертный приговор, и не смог потом понять, почему именно об этом ему подумалось в ту минуту. В грудь словно ударило что-то, горло перехватило, и несколько мгновений Илья не мог вдохнуть. Да и не пытался.
Взгляд женщины ушёл куда-то в пространство, скрытое от живущих пеленой тайны. Эта тайна подёрнула её взор, превратила глаза в два осколка, лишь символизирующие что-то, напоминающие о чём- то, но больше не живые.
ГЛАВА 11
Ему захотелось закричать. Это было глупо, да и не вышло бы, потому что вместе с надеждой его оставили и силы. На мгновение Илья опустил голову, исподлобья взглянул на тело господина Ингена, потом вспомнил о том, что лишь полминуты назад казалось ему самым главным, а теперь превратилось в мелкую, неприметную подробность. Нагнулся, пошарил рукой и без особого труда сорвал с обезглавленного тела залитый кровью артефакт, без малого двойник его Хамингии. Ни брезгливости, ни ошеломления от случившегося — ведь всё-таки убил человека, это не шутки, — только глубокая усталость, которую не с чем было сравнить.
Поднялся, сжимая в кулаке цепочку с болтающейся магической безделушкой, и повернулся к подножию холма. С каким-то отстранённым удивлением отметил, что здесь из своих теперь не только его телохранители, но и бойцы в цветах лордов-сторонников, и сами лорды — Даро, Тервилль, Мирдамар, ещё несколько. Где-то продолжалась схватка, где-то теплилась, где-то внезапно прекратилась. Кто-то из бойцов, офицеров и лордов смотрел на юношу, кто-то — нет, но молодого человека это сейчас мало волновало. Ненависть, ярость, бессилие душили его, захотелось сделать что-то значимое, демонстративное, и желание это стало невыносимым.
Илья стиснул цепочку с такой силой, словно хотел раздавить её, превратить из узорного изделия обратно в проволоку, а потом зло швырнул под ноги и наступил сапогом. Теперь на него смотрело большинство.
— Это — не Хамингия, — выплюнул он, и ярость так явно звучала в его словах, что голос почти перекрыл шум боя. — Вот подлинная Хамингия. — И выдернул знак из-под куртки. — Думаю, доказательств тому достаточно. У каждого из вас есть выбор — или сдаться сейчас, положить оружие и признать мою власть, или полечь здесь. Всем до единого!
И обвёл взглядом тех, кого видел.
Юноша не думал о том, как лорды Оборотного мира из числа его сторонников могут отнестись к подобному выступлению, как его воспримут противники из числа знати и не облечённые титулом. Не думал о том, как сам выглядит сейчас, не имея за плечами, по сути, ничего, кроме нескольких друзей и семерых телохранителей, почти половина из которых предложена ему Советом и чья преданность — вопрос очень и очень спорный. Он ни о чём не думал. Он просто действовал так, как мог, потому что ни действовать иначе,
