– А вот и я! – Катя поцеловала меня, и мир снова заиграл красками. Даже тучки попрятались.
Я залюбовался ею. Блестящее голубое платье в классическом стиле, обтягивающее ее потрясающую фигуру. Модные туфельки на шпильках, подчеркивающие красоту ее стройных ног. Великолепный макияж, парочка стильных украшений… Сексуальна и бесподобна. Хоть сейчас на кинофестиваль в Каннах.
– Ты неотразима!
– Спасибо. А что ты тут рассматриваешь?
– Во Львове оперный театр намного красивей.
– Да? Никогда там не была.
– Я тебя обязательно свожу.
– А знаешь легенду про этот театр?
– Расскажи.
Катя взяла меня под руку и, увлекая ко входу, начала свой рассказ:
– Так вот, еще до постройки царю одновременно были представлены два проекта императорских театров – одесский и киевский. Царь их утвердил.
Катя многозначительно замолчала.
– Ну и в чем суть?
– Утвердить-то утвердил, да вот проекты перепутал. На одесском написал: «Сему стоять в Киеве», а на киевском – наоборот.
Я усмехнулся и спросил:
– Именно поэтому одесский оперный театр красивее киевского?
– Точно!
– Ну, если киевлян это утешает…
Мы рассмеялись. Я с гордостью заметил, что все проходящие мимо мужчины буквально сворачивают шею, пытаясь получше рассмотреть мою спутницу. Это напомнило мне итальянскую романтическую драму «Малена», а именно ту сцену, в которой героиня Моники Белуччи идет через город, не обращая ни на кого внимания, словно, кроме нее, в городе никого нет. Но на самом деле город полон горячих итальянских парней, которые сходят с ума от одного вида Малены.
Я открыл и придержал дверь, пропуская Катю вперед. В вестибюле мы столкнулись с девушкой, лицо которой показалось мне смутно знакомым. Как выяснилось позже, она тоже работала в «Эльдорадо».
– Катька, привет!
– Привет, – сказала Катя, и я готов был поклясться, что ее улыбка в эту секунду стала искусственной.
– Ой, ты с джентльменом?
– Ты очень наблюдательна, Вика.
Вика нагнулась к ее уху и шепотом, который можно было услышать, даже если бы я находился в данную минуту на киевском вокзале, сказала Кате:
– А он симпатичный.
И, кокетливо стрельнув в меня глазками, скрылась в толпе.
– Кто это?
– Да так, работаем вместе, – ответила Катя.
– Ты, по-моему, не очень рада ее видеть.
– Тебе показалось, Сережа.
Ну, показалось так показалось. И лишь некоторое время спустя я нашел объяснение этой маленькой сценке. Но в тот момент я тут же забыл об этой встрече. Мы зашли в зал.
И вот свет гаснет, погружая зрительный зал в полумрак, а занавес с шелестом и тихим звоном металлических колечек разъезжается в стороны. Приглушенные разговоры стихли, и теперь все взгляды прикованы к сцене с застывшими на ней неподвижными фигурами.
Зазвучала необычная мелодия, которая, постепенно набирая обороты, оживила фигуры, и они пришли в движение. Взрыв! И вот посреди сцены из облака дыма появился иллюзионист во фраке, цилиндре и белых перчатках.
До начала выступления я был настроен довольно скептично. Ну что может показать отечественный фокусник? Мы ведь не в Лас-Вегасе и даже не в парижском «Мулен Руж»… Я видел фокусников в клубах и цирках. Некоторые выступали неплохо, но до полномасштабного действа, которое должно соответствовать сцене оперного театра и громкому голливудско-бродвейскому понятию слова «шоу», им было далеко, как до Киева… В общем, далеко.
Но Меджиславскому удалось меня удивить. Когда он подкинул в воздух свои перчатки и они превратились в белоснежного голубя, я захлопал от всей души – фокус был исполнен безупречно. Я скосил глаза. Катя с широко распахнутыми глазами следила за каждым движением, словно ребенок, впервые попавший в цирк. Мне нравилась ее непосредственность. Не люблю, когда люди начинают умничать и строить из себя всезнающих снобов, повидавших все на свете.
У Данилы тем временем на сцене появился настоящий автомобиль! Черт возьми, как он это сделал? Теперь зал захлопал в полную силу…
Не знаю, кто ему помогал в подготовке этого шоу, но ребята постарались на славу: костюмы, музыка, танцы, освещение – все отлично дополняло друг друга, превращая разворачивающееся на сцене действо в настоящий спектакль. На секунду я пожалел, что не сходил на премьеру во Львове. Может, наблюдая эти фокусы по второму разу, я смог бы отгадать некоторые секреты? Хотя вряд ли, не тот уровень исполнения.
Особенно мне понравился номер «Казнь колдуна». Я ни на секунду не выпускал фокусника из поля зрения, даже старался не мигать, но все равно упустил момент, когда колдун в исполнении Данилы перевоплотился в палача.
Мы сидели в первом ряду, ближе некуда, но раскусить секреты не получалось – логика в данном случае оказывалась бессильна. На сцене творились настоящие чудеса, и оставалось только аплодировать магу, который безупречно надувал полный зрительный зал.
– Кто хочет поучаствовать в следующем трюке? – спросил иллюзионист у притихшего зала.
Я огляделся. Когда я смотрел по телевизору выступления Копперфильда, то после такого вопроса над залом взлетал целый лес рук – побывать на сцене рядом с великим фокусником хотелось всем. Но наша публика – это наша публика. Лица присутствующих напомнили мне школьные годы, когда на уроках некоторые ученики пытаются стать невидимыми, лишь бы их не вызвали к доске. Пусть соседа вызовут, вот над ним и посмеемся, если он облажается. Ох уж эта постоянная опаска наших людей!
– Сейчас подставного вызовет, – с понимающим видом сказал сосед, полный парень в светлом свитере. – Я видел такое в цирке.
Но иллюзионист, словно услышав его слова, сделал знак рукой, и на сцене появились ассистентки с тремя большими надувными шарами. Повернувшись спиной к зрительному залу, девушки бросили мячи за спину. Один приземлился рядом со мной, но я не стал его передавать дальше, а протянул Кате. Другие продолжили путешествие, подпрыгивая на руках зрителей и удаляясь к дальним рядам.
– А вот и наши добровольцы! – усмехнулся фокусник. – Попрошу на сцену!
Катя с улыбкой глянула на меня и легко взбежала по ступеням, опередив остальных. За ней, после некоторой суматохи, поднялись еще двое. Парень, пытающийся скрыть за небрежной улыбкой свое волнение, и мужчина лет пятидесяти, шедший тяжелой походкой, словно на эшафот.
– Как вас зовут? – спросил Данила.
– Виталий.
– Вадим.
– Катя.
– Какое красивое имя! Вы замужем?
Я почувствовал неуместный укол ревности.
– Еще нет, – улыбнулась Катя. – Но у меня есть любимый человек.
Мое лицо расплылось в дурацкой улыбке.
– Да? Очень жаль… Я хотел предложить вам работу моей ассистентки.
«Размечтался, Копперфильд доморощенный!»
