выражение.
– Здорово ты их, – не удержалась Наталка.
– Терпеть не могу таких людей, – раздраженно сказал Данила. – Вся эта нарочитость, надутость, показуха… А за ними пустота. Кто это вообще такие?
– Николай Петрович – замглавы городской администрации, а этот Семен… Из налоговой, по-моему.
– Понятно, на какие деньги они ездят по заграницам.
– Ты еще не со всеми познакомился, – усмехнулась Наталка, доливая себе шампанского.
– Мне этой троицы хватило, – признался Данила.
– Это местное высшее общество.
– Я уже понял. И ты знаешь, они на самом деле себя таковыми считают. Ведут эти беседы, призванные обозначить их высокое положение, выделываются друг перед другом машинами, поездками…
Сзади появилась Юлия, которая не подавая виду наблюдала за разговором, но теперь решила прокомментировать:
– Только не любят, когда такой умник попадается. Только что они считали себя интеллектуальной элитой, знакомой с вещами, недоступными простым смертным, и вдруг появился поручик Ржевский, который все опошлил.
Они рассмеялись.
– Жаль, не могу ваш разговор в журнал толкнуть, хотя руки так и чешутся, – призналась журналистка.
– Почему?
– Да выгонят к чертовой матери.
– А ты имена поменяй, – предложил Данила. – Кстати, ты Лешку нашла?
– Нет его нигде.
– Смотрите, – сказала Наталка, – еще один интеллектуал идет.
К ним нетрезвой походкой приближался толстый парень с кучерявыми волосами и похожими на украинские вареники ушами. Его лицо показалось Даниле смутно знакомым.
– Кто это?
– Бизнесмен один, у него несколько автосалонов в городе.
– А он тут что делает?
– Спонсоры позвали в ресторан тех, на ком можно сделать деньги.
Толстяк с широкой улыбкой старого знакомого обнял иллюзиониста:
– Ну, братан, это было ва-аще.
– Спасибо, – ответил Данила, не без труда освобождаясь от объятий, раздраженный подобной фамильярностью.
– Не, в натуре. А с картами ва-аще улет. Слушай, у меня к тебе есть деловое предложение.
– Какое? – спросил Данила, а про себя подумал: «Надо отсюда сваливать».
– Меня Олег зовут, ты у меня «аудюху» брал, помнишь?
– Вспомнил. – Данила огляделся. Юля с Наталкой оживленно болтали с каким-то бородатым деятелем искусств.
– Фокусы-шмокусы – это все хорошо, конечно, но с твоим талантом можно делать реальные деньги.
– Каким образом? – неприязненно спросил Данила.
Толстяк перешел на заговорщицкий шепот:
– Давай из тебя экстрасенса сделаем. Ну, знаешь: связь с космосом, снятие сглазов и прочая мура.
Глаза Данилы сузились, и от него повеяло холодом:
– Экстрасенс, говоришь? А может, сам попробуешь?
Толстяк из-за принятой дозы не уловил резкой перемены настроения иллюзиониста:
– Да какой из меня экстрасенс? Вот ты – другое дело: молодой, красивый, разные штуки умеешь делать. Бабла накосим столько, что тебе и не снилось! Будешь и при бабках, и при бабах. – Он громко захохотал от собственной шутки.
– Не думаю, что меня это заинтересует, – холодно ответил Данила и отвернулся.
– Не будь дураком, – горячо зашептал ему на ухо водочными парами толстяк. – Ты и так людей обуваешь, только за меньшие бабки.
– Отвали. – Данила не совсем вежливо отодвинул в сторону обрюзгшее тело и подошел к журналистке.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Юля. – На тебе лица нет.
– Все нормально. Не знаю, как ты, а я исчезаю. Наташ!
Стройная фигура хореографа проскользнула мимо разгоряченных алкоголем тел.
– Да?
– Позвони ребятам, скажи, если они еще не разошлись, то я их приглашаю сходить куда-нибудь.
Данила чувствовал, как его отравляет атмосфера собравшихся здесь уродов, но он знал, где найти противоядие. Для этой цели отлично подходили положительные эмоции Наталкиного коллектива.
– А журналисты?
– Мы им заплатили?
– Да.
– Вот пусть и отрабатывают свой гонорар. Юля, ты с нами?
– А что здесь делать?
– Ну и отлично.
Они покинули банкет, но никто этого, похоже, не заметил. Впрочем, Данилу это и не волновало.
Уже сидя в такси, Юля поинтересовалась:
– Так ты абстракционистами увлекаешься?
– Да какое там… Вспомнил пару пришедших на ум фамилий. Честно говоря, я их не перевариваю.
– А Пикассо?
– Ну, во-первых, он был основоположником кубизма, а во-вторых… Ты видела его ранние работы? Он ведь шикарно рисовал! Это потом у него начала помаленьку ехать крыша, и он стал извращаться: натягивать уши на спины, а глаза на… В общем, в последних его картинах без поллитры не разберешься. Хотя, возможно, я чего-то недопонимаю в живописи, все-таки Пикассо был самым известным художником двадцатого века.
– А кто твой любимый живописец?
– Ты что делаешь? – только сейчас он заметил в ее руках диктофон.
– Записываю.
– Прекрати, Юль, кому это интересно? Иди лучше у этого… как его? Семен! Да, у Семена поспрашивай и его Вероники, получится более занимательно.
– Хорошо. Тогда поговорим о твоих творческих планах.
– Вот это другое дело. Записывай. В скором времени я собираюсь приступить к съемкам цикла передач о фокусах…
Глава вторая
Телевидение насилует зрителя в мозги всякими таинственными историями, которые, как правило, высосаны из пальца, но всегда собирают большую аудиторию и дают высокий рейтинг, ради которого, собственно, все перечисленное и делается, ибо рейтинг определяет доходы от рекламы, а наш народ любит всевозможные чудеса.
– Камера! Снимаем!
Данила, одетый в черный кожаный костюм, развернулся в вертящемся кресле.
– Сегодня вы увидите новую иллюзию, которую я подготовил специально для этой передачи. Но вначале посмотрите один из классических трюков, вошедших в золотой фонд мирового развлекательного искусства. В древности он назывался «игра в кубки» и составлял основной репертуар фокусников Древней Греции. Изображение этого трюка можно увидеть на знаменитом полотне великого живописца пятнадцатого века Иеронима Босха. Картина называется «Наперсточник», и на ней прекрасно видно, как фокусники демонстрируют еще один «трюк»: отправляют помощников в толпу зрителей, у которых незаметно срезают
