– Но это действительно очень важно.
Уже в дверях Наталка обернулась:
– Мне кажется, ты изменился за последнее время. Не могу точно определить – в чем, но изменился…
Дверь закрылась, и Данила остался один.
Юлий сидел за своим рабочим столом, рассматривая лист бумаги с изображенным на нем рисунком: вытянутый ромб и два маленьких полукружия возле острых углов этой безобидной геометрической фигуры. Рисунок, переданный ему экспертом, подтверждал идентичность орудия убийства Вениамина Шурезова и Марии Сениной. Знакомы они не были и вообще никак по жизни не пересекались. Следствие, правда, отрабатывало другие версии, и подозреваемых хватало, но Зацепин был уверен, что убийства связаны с родом деятельности покойных.
Сначала Юлий удивился, когда само орудие не было найдено на месте преступления. Обычно ведь как бывает: одурманенный алкоголем, наркотиками или находясь в состоянии аффекта, преступник бросает орудие убийства или избавляется от него при первой возможности. Но в данном случае он сохранил вещественное доказательство после первого убийства и совершил второе преступление тем же оружием, что косвенно подтверждает версию о маньяке. И еще – хладнокровие, с которым был убит Шурезов! Убийца не спешил в панике скрыться с места преступления. Он спокойно, как показали следы, подошел к умирающему колдуну, выдернул из раны нож, вытер его о майку Вениамина и лишь тогда покинул двор.
Это говорило о многом: никакой паники, все действия выверены и обдуманы. Никаких улик, кроме надписи, которую убийца сделал намеренно, что тоже выпадало из обычного ряда событий. Так обычно поступают маньяки из голливудских триллеров, но никак не отечественные душегубы. Что он хотел сказать этой надписью? Или это сделано всего лишь для отвода глаз? Фраза «Справедливость восстановлена» может означать что угодно: от мести брошенного любимого человека до неправильно поделенного наследства. В обоих случаях человек мог нанять киллера, чтобы восстановить справедливость.
Интересно было и само орудие убийства. Судя по ране, удар был нанесен широким обоюдоострым кинжалом. Вряд ли дома кто-то пользуется для нарезки колбасы неким подобием средневекового оружия. А то, что убийца не выбросил его после своей работы, говорит о важности этого кинжала для самого убийцы. Что-то он для него означает…
Необычность оружия, надпись на зеркале, род занятий убитых наводили на мысли о сектах, обрядах и прочей чертовщине. Но, как говорил Шерлок Холмс, «отбросьте все, что не могло иметь места, и останется один-единственный факт, который и есть истина». Поэтому Зацепин сразу отбросил мистику и решил заняться поисками кинжала.
Это был уже третий по счету охотничий магазин, но ничего похожего на разыскиваемый нож найти пока не удалось. Продавались в основном охотничьи клинки, насаженные на рог оленя, или его подделку из пластика, складные ножи всех размеров, открывающиеся ногтем большого пальца или нажатием кнопки, и другие подобные вещи, по размеру намного уступающие орудию убийства.
Юлий задумчиво крутил в руках охотничий нож с красивым, покрытым резным орнаментом клинком.
– Нравится? – спросил продавец, здоровый бородатый мужик, одетый в камуфляжный костюм.
– Да вот, подарок другу ищу. – Юлий положил нож обратно на прилавок.
– Друг – охотник? – попробовал угадать бородач.
– Скорее коллекционер. Он относится к оружию как к искусству.
– А изготовление оружия во все века считалось искусством!
Других посетителей в зале не было, и продавец был не прочь поболтать, что было на руку старлею. В двух предыдущих магазинах продавцы сами толком не знали, что продают, и полезной информации у них Зацепин не получил.
– Тем более в наше время, – продолжил бородач, – когда холодное оружие перестало быть оружием в прямом смысле этого слова.
Он обвел рукой прилавки. Юлий мог бы поспорить на эту тему: кухонные, карманные, финские и другие ножи играют по числу использования в убийствах главенствующую роль, опережая охотничьи ружья, автоматы и пистолеты.
– Есть, конечно, исключения, – подумав, добавил продавец. – Боевые ножи, которые используются в спецназе или разведке, но все равно, у них это лишь дополнение к огнестрельному оружию.
Юлий вытащил из внутреннего кармана сложенный лист и, разгладив его пальцами, положил перед продавцом.
– А где можно приобрести подобный нож?
Продавец заинтересованно наклонился к рисунку, выполненному карандашом.
– А какая у него длина?
– Не менее двадцати двух сантиметров.
Именно такова была глубина проникающих ранений по оценке эксперта.
– Ого! Ничего себе ножичек. – Он еще раз, уже более внимательно, изучил рисунок. – Лезвие обоюдоострое… Гарда не просто поперечная, а выдвинута в сторону острия. Хм… Не знаю… Похоже на рыцарский кинжал. А гравировка есть? Или зернь? И какая рукоятка?
– Понятия не имею, – покрутил головой Юлий. – Знаю приблизительно форму клинка, и все.
– А вы можете уточнить у товарища?
– Нет. Я хочу сделать ему сюрприз, – искренне ответил Зацепин.
– Тогда ничем помочь не могу, – развел руками бородач. – Такой кинжал можно заказать, сейчас стало популярно декоративное оружие. Модно, если на стене в кабинете висит какое-нибудь парадное оружие из дамасской стали или парочка топоров со щитом. Так что можете выбрать по каталогу, а потом заказать. Стоить, конечно, будет недешево, но подарок будет просто супер.
– Спасибо, – сказал Зацепин и направился к выходу.
– Или в музее посмотрите, – сказал вдогонку продавец. – Может, там что-нибудь понравится, и вы закажете.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Юлий и вышел на улицу.
«А в музей можно и зайти, все равно по дороге домой».
Городской арсенал, в котором располагался музей оружия, Зацепин посещал последний раз в детстве, когда их класс, одетый в коричневую школьную форму с обязательными красными галстуками, водила на экскурсию классный руководитель Тамара Николаевна.
Юлий свернул на Арсенальную. Улица, находящаяся в пяти минутах ходьбы от центрального проспекта, была завалена мусором. В скверике на лавочке сидела компания похмельных в любое время суток мужиков в растянутых на коленях спортивных штанах и майках-«алкоголичках». Жители пока еще не приспособленных под офисы коммунальных квартир.
Юлий прошел мимо отреставрированного трехэтажного здания, на медной табличке которого красовалась надпись «Судьба». Именно здесь располагался один из филиалов фирмы парапсихологов, которых высмеял Меджиславский в своих последних передачах.
Зацепин вышел с противоположного конца арсенала на улицу Подвальную и не спеша направился к главному входу. Прямоугольное здание было двухэтажным, но по высоте равнялось современной пятиэтажке – в старину не экономили на стройматериалах. Мощные стены из «дикого камня» и окна-бойницы придавали зданию вид неприступной крепости.
В детстве Юлия вся фронтальная стена была скрыта зарослями дикого винограда, а стены были серыми и мокрыми от сырости. Сейчас арсенал имел более пристойный вид. У входа топталась небольшая группа людей с фотоаппаратами, внимательно слушающих высокую худую женщину в очках. Юлий прислушался.
– Пороховая башня, которую вы можете наблюдать отсюда, была включена в цепь крепостных сооружений внешнего кольца. Всего было построено четыре такие башни, но сохранилась только одна, что неудивительно – прошло пять веков.
Несколько человек щелкнули затворами фотоаппаратов, беря на прицел бочкообразную башню.
– В мирное время башни использовали для хранения зерна. Слой грунта скрывает от нас нижнюю часть: за прошедшие века он поднялся на два метра. Толщина башни в нижней части доходит до трех метров.
