– Такая толщина выстрел прямой наводкой из современного орудия выдержит, – прокомментировал слова экскурсовода толстый парень с розовыми щеками, совсем не похожий на офицера артиллерии.
Старлей потянул на себя двери и вошел в прохладный полумрак. За окошком кассы сидел дед в фуфайке и читал «Замковую гору». На вошедшего внимания он не обратил, но Юлий знал – если он попробует пройти без билета, то дед моментально проявит бдительность, скрипучим голосом вернет нарушителя к кассе и, строго качая головой, будет отчитывать его, ликуя в душе от совершения этой мелкой пакости.
Протянув деньги в окошко и получив взамен серый билетик, старлей поднялся по винтовой лестнице на второй этаж арсенала.
Снизу послышался голос экскурсовода:
– С городским арсеналом связано немало героических и трагических страниц в истории города. Над входом в арсенал раньше находилась надпись, которая гласила: «Счастлив тот город, который в годы мира печется о будущей безопасности».
«Хочешь мира – готовься к войне» – всплыла в памяти Зацепина цитата, прочитанная в одной книжке. В оружейном зале было пустынно, лишь в углу стояли два второклассника, склонившиеся над толстым стеклом стеллажа и громким шепотом обсуждавшие старинные пистолеты:
– Смотри – шестиствольный! Как у Терминатора…
– Ага… Только маленький, в карман можно спрятать.
– Вот бы нам такой… Сразу бы все старшаки отстали!
Юлий мельком глянул на доспехи, тускло отсвечивающие под стеклом стенда, и перевел взгляд на огромный двуручный меч.
«Это какую силу надо было иметь, чтобы им махать?» – подумал старлей, мысленно взвесив широкую и даже на вид тяжелую полосу металла. Вспомнились слова продавца о моде украшать дома и кабинеты декоративным средневековым оружием. Зацепин представил какого-нибудь толстопузого чиновника с одышкой, за спиной которого висит такой вот меч или парочка шпаг, и криво усмехнулся нелепости такой картины.
Сабли, пики, боевые топоры, арбалеты, щиты, шлемы, мечи, копья – все это когда-то предназначалось не для украшения, а использовалось по прямому назначению: рубить конечности, отрезать головы, колоть и протыкать живую плоть врага, переводя его в неживое состояние.
Но все это осталось в прошлом.
Пришедшее на смену огнестрельное оружие отправило арсенал древних воинов в музеи. Убийства теперь совершались с помощью снайперской винтовки и взрывных устройств. Но это заказные. А в бытовых использовалось все, что подворачивалось под руку: трубы, кирпичи, бутылки, мясорубки, стулья, веревки…
Старшему лейтенанту уголовного розыска Юлию Зацепину все вышеперечисленное было хорошо знакомо. Но последний случай выпадал из рамок стандартного убийства. Во всяком случае Юлий не слышал об экзотических мокрухах с помощью булавы или японской катаны. Хотя где-нибудь в Японии, возможно, случается и такое.
Наконец он остановился у стеллажа с кинжалами. Под стеклом лежало несколько стилетов – коротко- клинковых колющих орудий для отправки на тот свет, с узкими прямыми клинками и прямыми симметричными рукоятками.
Неизвестно, какие ассоциации вызывал внешний вид стилетов у посетителей музея, но Зацепину из-за специфики его работы они напомнили зэковские заточки. Тонкие пики, сделанные из гвоздя или остро заточенного металлического прута, которые удобно прятать до определенного момента в рукаве куртки или рубахи.
И предназначение у них общее: то же подлое убийство, потому что стилеты, как и зэковские самоделки, не могут быть использованы для честного благородного поединка в отличие от шпаг или мечей. Также четырехгранным клинком невозможно нарезать хоть что-нибудь, как обычным ножом. Стилетам не нужна сила и искусство фехтования, их стезя – коварство. Тонкий, словно игла, клинок легко проникнет между ребер, пробивая все, что окажется на его пути.
– В восемнадцатом веке в подвалах арсенала томились пленные украинские казаки и гайдамаки. – Группа туристов уже догнала одинокого посетителя. – А в одном из казематов находились камеры пыток и жилье городского палача, «малого доброго», по словам летописца…
Юлий при последних словах хмыкнул, представив себе этого «доброго малого». В голове почему-то возник образ эдакого мясника в окровавленном, словно на бойне, фартуке. В левой руке он держит острый топор, в правой кандалы, а на его добродушном лице смущенная улыбка: «Извините, ребята, не я такой – жизнь такая». Но в одном ему можно было позавидовать – до места работы не приходилось далеко добираться, что во времена отсутствия трамваев и маршрутных такси было невероятным удобством.
Под следующим стеклом лежало то, что он искал: несколько кинжалов разной длины. Один был похож на его собственный рисунок, выполненный после совещания с экспертом. Обоюдоострый стальной клинок, покрытый вязью волнистого узорчатого рисунка, рукоять из черного дерева, украшенная несколькими тусклыми камнями. Конструкция на рукояти, предназначенная для защиты кистей от ударов противника, так называемая гарда, была выгнута в сторону клинка. Если засадить этот кинжал в уязвимое человеческое тело по самую рукоять, то на теле останутся следы от ударов этих выгнутых ограничителей.
Юлий прочитал надпись: «Кинжал средневекового рыцаря». Хм… Довольно вольное определение… Версия? Конкурент Вениамина Шурезова, такой же колдун, с помощью заклинания вуду поднимает из средневековой могилы истлевший труп рыцаря. Тот идет по ночному городу на улицу Привокзальную и всаживает в спину Шурезова свой рыцарский кинжал. Красиво? Да-а… Охренеть версия. «Восстание живых мертвецов», блин.
– Почти всю жизнь Даниил Галицкий провел в боевых походах.
Худая дама в очках продолжала просвещать свою группу.
– Воевал он с немецкими рыцарями, татарскими ханами, венграми, поляками, литовцами. Разнообразное оружие этих народов мы и видим сейчас перед собой.
– Простите, – неожиданно даже для самого себя перебил ее Юлий. – Вы не знаете, откуда конкретно этот клинок?
Дама запнулась и строго посмотрела на него поверх очков. Так смотрела на маленького Зацепина классный руководитель Тамара Николаевна, когда после очередного хулиганства собиралась вызвать его родителей в школу.
– Вы из какой группы?
– Я не из группы, просто хотел узнать мнение специалиста, – попробовал польстить ей Юлий.
Экскурсовод смерила его взглядом и глянула на стеллаж:
– Вы видите, что здесь написано? «Кинжал средневекового рыцаря».
Всем своим видом она давала понять, что она занята и ей некогда отвлекаться на разных энтузиастов, которые к тому же не заплатили за экскурсию.
– Значит, из Европы?
– Естественно, – высокомерно сказала дама и, поправив очки, отвернулась, давая понять, что разговор закончен. Группа двинулась за ней.
Юлий вздохнул. Пора домой.
– Он мог быть еще с Востока.
Молодой веснушчатый парень с фотоаппаратом «Кэнон» на груди задержался явно для демонстрации своих знаний.
– Что, простите?
– Я говорю, что похожие кинжалы были в ходу на Ближнем Востоке, причем до недавнего времени.
Парень с превосходством улыбнулся, демонстрируя широкие зубы.
– А я думал, восточные кинжалы изогнуты и с односторонней заточкой, – рассеянно сказал Юлий.
Мыслями он уже был дома.
– Стереотип. – Парень небрежно скривился. – Изогнутые клинки, восточное коварство… В Афгане точно такие же попадались.
– А вы откуда знаете?
– У меня брат старший служил там, он и рассказывал. Даже привез один, правда, изогнутый и
