жертве. На этом можно сыграть».
Первым нарушил молчание Богдан:
– А почему они не сознались, как вы думаете?
– А кто в наши дни воспримет такие заявления всерьез?
Профессор посмотрел на Богдана поверх очков.
– Да и как каяться? Выйти на улицу и кричать: «Я обманываю людей, заставляю их рисковать своими бессмертными душами!»
Данила криво усмехнулся:
– Но в этом случае они могли остаться в живых.
Юлий кинул быстрый взгляд на иллюзиониста и тут же повернулся к профессору:
– У меня еще один вопрос. Та надпись – «Справедливость восстановлена» – откуда она?
– Вообще-то, данную надпись мог написать любой человек, владеющий латынью. Но в связи с инквизицией…
Профессор поднялся из кресла и, подойдя к шкафу, достал толстую и даже на вид очень старую книгу в матерчатой серой обложке.
– Здесь на немецком, но я вам не для чтения.
Данила почувствовал, как по его спине пробежала капля пота. Он узнал эту книгу. И меньше всего ему хотелось, чтобы профессор ее открывал.
– Сейчас… – Александр Борисович, бережно пролистав несколько страниц, заполненных готическим шрифтом, положил книгу перед старшим лейтенантом уголовного розыска.
– Видите? Это хоругвь испанской инквизиции. Созданная в 1478 году, она просуществовала вплоть до 1834 года.
На рисунке был изображен крест, сбитый из грубо обработанных бревен. С левой стороны росло молоденькое деревце, справа был меч.
Профессор перевернул страницу и, не глядя в нее, полагаясь на свою память, сказал:
– А это процессия инквизиторов и жертв, идущая на аутодафе.
Юлий с Богданом склонились над средневековым рисунком: готическая площадь, вереница монахов в длинных одеяниях и идущие под конвоем стражников испуганные люди.
– А это 30 июня 1680 года, Мадрид, аутодафе в присутствии короля Карла Второго и его юной невесты. Тогда заживо или символично был сожжен пятьдесят один человек. А вот пытки…
– Это все очень интересно, – сказал Юлий, – но если вы мне объясните…
– Сейчас поймете. На следующей странице изображен Конрад Магдебургский, один из самых безжалостных инквизиторов. Там изображено сожжение нескольких ведьм в Германии. Именно под этим рисунком и есть ваша надпись.
Зацепин перевернул страницу. Затем еще одну.
– Я не вижу.
Профессор с недовольным видом поднял свое грузное тело и взял книгу в свои руки.
– Дайте сюда. Та-ак… Ян Гус, богемский священник-реформатор… Масон Джон Густон…
Он пролистал еще пару страниц.
– Ничего не понимаю. Неужели я перепутал? Именно здесь была эта гравюра.
Александр Борисович растерянно положил книгу на стол.
– Может, в другой книге? – немного напряженно спросил иллюзионист.
– Да нет же. У меня еще один экземпляр есть.
Профессор вытащил из шкафа следующий том и, быстро найдя нужную страницу, торжествующе ткнул пальцем в рисунок:
– Что я вам говорил?
Посмотрев, все убедились в соответствии рисунка описанию профессора.
– Наверное, все-таки перепутали, – сказал Богдан.
Данила немного расслабился.
– Да тут страница вырвана! – Юлий, снова взявший в руки первую книгу, показал всем номер страницы. – Сто вторая, а затем сразу идет сто пятая.
– Действительно. – Профессор даже приподнял очки.
Зацепин внимательно посмотрел на профессора:
– Кому вы давали читать эту книгу?
– Никому.
Юлий недоверчиво нахмурился.
– У меня не общественная библиотека, – недовольно сказал профессор. – Да и кто такие книги сейчас читает? Это ведь не любовный роман.
– Может – раньше давали? – Зацепин встрепенулся, словно гончая, почувствовал след.
– Раньше?
– Но кто-то же вырвал страницу. И именно с надписью, которую оставляет убийца.
При слове «убийца» иллюзионист похолодел. Карты выскользнули из его рук, и только благодаря мгновенной реакции их удалось подхватить у самого пола. Он знал, куда делась исчезнувшая страница. Но не мог предположить, что эта тайна выплывет через столько лет.
– Знаешь, сколько такая стоит? – с чувством превосходства спросил Борька. – У отца все такие.
– Ты читал хоть одну? – презрительно скривился Данила, и Холодовский сконфуженно замолчал. Книг он читал немного.
Данила взял в руки увесистый том, пролистал пару страниц, написанных чужим языком, и остановился на картинках.
– Смотри, Толстый.
Борька склонился над книгой.
– Ух ты, неужто и правда людей сжигали?
– Инквизиция сжигала, – авторитетно сказал Данила. – Колдунов разных, ведьм…
– А в школе говорят, что никакого колдовства нет.
– Конечно нет. Только тогда этого не знали.
В прихожей послышались шаги.
– Ставь на место, – испугался Борька. – Отец не любит, когда книги без спроса берут.
– Да ладно, – отмахнулся Данила, – он мне все время дает что-то читать.
Борька потянул книгу, но не удержал ее в своих руках, и она шлепнулась на пол. В руке Данилы остался вырванный листок. Борька побледнел.
– Что теперь будет…
Данила подхватил с пола книгу и поставил ее на место обратно в шкаф. Листок он сунул за пазуху.
– Тш-ш, потом вклеим.
В комнату зашел Александр Борисович…
– Данила… Данила!
– Да, Александр Борисович?
– Ты о чем задумался?
– Да так…
Богдан осторожно закрыл книгу.
– Скажите, а откуда взялась инквизиция?
Профессор, все еще хмуря брови, откинулся в кресле и, выпустив густое облако, сказал:
– В 1233 году папа Григорий Девятый издал буллу, возлагающую на орден доминиканцев особую задачу по искоренению ереси. Был создан трибунал с монахами-доминиканцами во главе. Тогда фактически и была создана инквизиция.
– Подождите, – перебил его Юлий. – Доминиканцы… Это их костел за площадью Рынок?
– Совершенно верно. Первый доминиканский храм на этом месте был построен еще в княжеском Львове…
Но Зацепину, как всегда, были интересны другие нюансы:
