Данила скомкал лист и, спрыгнув со стула, подошел к печке, отодвинул задвижку и открыл дверцу. Внутри гудело красно-синее газовое пламя, освещая побелевшие от времени и высокой температуры кирпичи. Данила бросил скомканный рисунок в раскаленное нутро печи, и языки пламени с радостью оплели крепость. Стоящая на краю башни фигурка покорежилась, черные одеяния превратились в огненные крылья. Они подхватили почти сгоревший рисунок и закружили его внутри этого маленького крематория, выталкивая горящую фигуру наружу.
Данилу передернуло, и он захлопнул печку.
Скандалы усиливались с каждым днем. Валентина превратилась в настоящую фурию, она постоянно кричала на мужа, обвиняя его в изменах. Бывший десантник долго держался, затем следовал ожидаемый срыв, и свара становилась обоюдной.
Иногда гремела перевернутая мебель, билась посуда. Отец Данилы, пытавшийся примирить брата с его женой, пару раз влезал в конфликты, но так как тоже не страдал от избытка терпения, кричать начинали уже в три глотки, причем Мечислав орал громче самих супругов. В конце концов Людмила запретила ему участвовать в этих выяснениях.
Улучив момент, когда Валентина уехала в село к своей матери, Люда спросила Виктора:
– Долго это будет еще продолжаться?
– Что ты предлагаешь? – агрессивно ответил Виктор. В последнее время он стал раздражительным и злым. Ежедневные скандалы растрепали и так не вполне здоровые после Афгана нервы, и он заводился с полуоборота.
– Успокойся и выслушай, – спокойно сказала Люда. – Не могла на пустом месте возникнуть эта истерия. Ее кто-то настраивает против тебя, понимаешь?
Виктор заскрипел зубами, но промолчал.
– Все эти заговоры, нитки, иголки в косяке – ее этому кто-то учит. Только я не понимаю причины, если у тебя действительно никого нет.
– Да нет! – заорал Виктор, не выдержав. – Нет у меня никого!
– Не ори, я здесь ни при чем. А если хочешь что-то сделать, то выясни, кто ее настропалил против тебя.
Виктор задумался и ушел в свою комнату.
В понедельник приехала Валентина, и скандалы вспыхнули с новой силой, словно в огонь плеснули добрую порцию бензина. Так продолжалось всю неделю, но через пять дней Валя снова уехала. Почти сразу после ее отъезда в комнату зашел мрачно улыбающийся Виктор.
– Люда, пошли на кухню.
Мать молча встала. Данила, возившийся с колодой, репетируя новый трюк, отложил карты и, тихо открыв дверь, пробрался в ванную комнату. Там он взобрался на стиральную машину, напоминавшую металлическую бочку с торчащим потрескавшимся шлангом, и замер возле закрашенного белой краской окошка, с другой стороны которого находилась их кухонька.
– …точно, – сказал дядя.
– Ты уверен? – в голосе матери слышалось сомнение.
– На сто процентов. Я эту суку сразу вычислил, а теперь убедился окончательно.
– Ты говорил с ней?
– Нет. Хотя еле сдержался, чтобы не зайти и не разнести там все к чертовой матери.
– Расскажи толком, что ты узнал?
– Короче, ходит она к этой гадалке почти каждый день, уже все деньги ей перетаскала…
– Какие деньги?
– Заначку нашу. Не, Люд, ты представляешь? Я пашу на заводе как проклятый, собираю, коплю, ничего себе не покупаю, а эта дура деньги к этой гребаной гадалке относит!
Взрослые замолчали. Данила не шевелился, обдумывая услышанное: «Вот оно что, тетя Валя не колдунья!» Ему сразу стало легче.
– Только это еще не все, – глухим голосом продолжил Виктор. – Я узнал, кто эту кашу заварил.
– Так еще кто-то есть?
– Есть. Хахаль ее бывший из деревни, Саша. Она с ним встречалась до меня… Это он, падла, все замутил!
– Когда она вышла за тебя замуж… – понимающе начала Людмила.
– Он решил отомстить. Вероника – гадалка эта – тетка его.
– Как ты узнал?
– Следил, – буркнул Виктор. – А что мне оставалось делать? Да и дружок помог, в милиции работает. Мы с ним под Кандагаром… В общем, навел он справки, не отказал.
– А как гадалка на Валю вышла?
– Не знаю. Подошла, наверное, на улице: «Помоги, дочка, сумки донести». А потом сказала что-то вроде: «Какая ты красивая, и муж у тебя хороший, и ребенок», а моя уши развесила: «А вы откуда знаете все про меня?» – «Так я вижу, дочка».
Виктор в лицах разыграл сцену знакомства, но веселья в его голосе не было, только с трудом сдерживаемая ярость.
– Так этот Саша из ее села?
– Оттуда. А я думаю, чего она к матери зачастила?
Послышалось бульканье наливаемой воды.
Виктор промочил горло и продолжил:
– Что ни суббота – сразу едет. А этот скот ей там мозги промывает: «Видишь, какой тебе муж попался? Возвращайся ко мне…»
– Судя по тому, что она делает отворот от любовницы, она хочет тебя, а не этого Сашу.
– Вроде так, – вздохнул Виктор. – Но сил у меня больше нет терпеть. Ночью чуть инфаркт не получил. Глаза открываю, а она надо мной с ножом стоит и шепчет чего-то!
Он надолго замолчал, а затем печально вздохнул:
– А как все у нас начиналось! Цветы, прогулки, она такая веселая была… А эти суки комбинацию разыграли, как нас с ней развести.
В голосе Виктора дрожало бешенство.
– Что делать собираешься?
В голосе матери Данила услышал беспокойство.
– Не знаю. Рассказать надо, только как? Она ведь меня слушать не захочет, скажет – выдумал все. И вообще она за последнее время сильно изменилась. Я думаю, у нее…
Данила догадался, что дядя крутит указательным пальцем у виска. Его догадку подтвердил ответ матери:
– Да все у нее в порядке с головой. Просто внушаемая она, тем более из села… Там ведь больше в это верят, чем в городе.
– Ладно, на следующей неделе я этот вопрос закрою, – решительно сказал бывший десантник.
Данила осторожно, стараясь не производить шума, спустился с бочки и зашел в комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Хорошо, что дядя все выяснил. Он объяснит все тете Вале, и они снова заживут счастливо, как прежде. А злая колдунья, которая хотела им сделать беду, будет наказана. Так заканчиваются все сказки.
Но жизнь – жестокая штука. В ней часто случаются вещи, которые немыслимы в самой страшной сказке.
Это случилось после обеда. Светлана, не выдержав детских криков, постучала соседке. Никто не открыл, лишь продолжал надрываться маленький ребенок. Светлана попробовала открыть, но дверь была заперта изнутри. Тогда она позвала мужа. Петр, после продолжительного стука, вышиб дверь плечом. Посыпалась штукатурка.
В комнате было душно, окна были закрыты, печка жарила вовсю. В деревянной кроватке надрывался ребенок, а посреди комнаты…
Света вскрикнула и сползла по стене на пол. Петр растерянно огляделся и бросился внутрь.
Он долго кричал, но все соседи были на работе, а Света лежала в обмороке. А он не мог
