Уэссекса.
Потребовалось несколько дней, чтоб из Солсбери доставили золото. Эльфред вернул аббату позаимствованную сумму, после чего на остатки ценностей выторговал у северных разбойников почти всех пленников-соотечественников, которые для самих норманнов представляли немалую обузу. Часть пленников должна была погибнуть еще до того, как их смогли бы довести до рынков.
Продать пленных здесь же, в Британии, было невозможно, потому что местные торговцы нередко отказывались покупать христиан, и приходилось везти их в те страны, где христианство еще не властвовало. По пути пленных надо кормить, охранять, ухаживать за ними, а они имеют привычку мереть, как мухи. Проще было здесь отдать их скопом молодому королю за небольшой выкуп.
Пленников молодой король приказал накормить и велел им возвращаться на свои земли и как можно скорее приниматься за весеннюю пахоту.
Закончив расчеты с саксами, датчане собирались недолго, и уже через два дня отправились в обратный путь. Эльфред, поколебавшись, не стал сопровождать их сам, поручив это дело Эгберту и тем своим воинам, кто мог свободно перенести длительный марш. Собрав остальных, он велел перенести тело брата с ледника, где оно ожидало своего времени.
– Позор так долго не предавать его земле, – проговорил он хмуро.
– Этельред тебя поймет, – утешал его граф Суррей. – Он же видит, что тебя сдерживают серьезные причины. Ты умело решил эту проблему.
Эльфред развел руками.
В Уимборе он стоял над могилой, вырытой для брата, и молча смотрел, как его опускают в землю. Ни одна молитва не приходила в голову, только самые обыденные мысли – о войске, о податях, и грядущем севе. «Дай Бог, чтоб это лето было спокойным. Дай Бог, чтоб удалось без помех посеять и собрать урожай». Кроме сева было еще немало забот. Надо выбирать место для первых крепостей, которые молодой король уже решил назвать бургами.
Ему нравилось это слово – в нем была устойчивость и надежность.
Перед тем, как заколотить крышку гроба, мертвого правителя показали его бывшим сподвижникам. Бездыханное тело Этельреда было нисколько не похоже на него живого. Казалось, будто тело подменили, положив в гроб усопшего монаха – так строго и аскетично было его восковое лицо. Тонкие пальцы (прежде Эльфреду никогда не казалось, что пальцы у брата тонки и изящны) были сплетены на рукояти меча, но это был не родовой меч. Клинок, доставшийся Этельреду от старших братьев, а тем – от отца, теперь висел на поясе нового короля.
Из Уимбора он поспешил в Солсбери. За самое короткое время предстояло сделать очень многое.
– Как ты смел повесить себе на пояс меч, который по праву должен принадлежать моему сыну?
Этот крик – первое, что Эльфред услышал, едва появился в воротах Солсбери. Вульфтрит ждала на ступенях донжона, а рядом с нею, кутаясь в плащ, стоял нахохлившийся, мерзнущий десятилетний мальчик – Этельвольд, старший сын покойного короля, который вряд ли понимал, зачем ему велено было стоять на холоде, на крыльце. Его взгляд рассеянно бродил по лицам и оружию конников. Мальчик живо интересовался тем, чем и положено было интересоваться сыну короля – войной и воинами.
Эльфред холодно взглянул на супругу своего покойного брата и негромко ответил:
– Если у госпожи есть какие-то возражения, ее сын может обратиться к совету эрлов нынче же вечером, за ужином, и пусть решают эрлы.
– Немедленно верни меч, который должен носить мой сын!
Не обращая на нее внимания, молодой человек соскочил с коня, передал узду мальчишке-конюху, поспешившему оказаться рядом, и направился в покои, где надеялся найти свою жену. Но Вульфтрит заступила ему дорогу и, уткнув руки в бока, закричала, что младший брат ее мужа всегда мечтал отнять у него власть, что он ограбил ее мужа, что он, наверное, сам же его и убил, а теперь ведет себя так, будто он в Уэссексе хозяин. Эльфред вдруг увидел в ее глазах страх – если бы не он, женщина в эту минуту больше всего напомнила бы деверю рыночную торговку, отстаивающую честь своего товара. Он понял, что вдова Этельреда просто боится.
Потому он не стал ни возражать Вульфтрит, ни осаживать ее – просто аккуратно убрал с пути и вошел в дверь.
Эльсвиса ждала его в зале, ждала у кроватки сына. Этельверд спал, разметавшись под тканым шерстяным одеялом с красными кружочками. Но не к нему отец подошел сперва. Жена, лишь увидев супруга, живого и невредимого, кинулась к нему на шею, правда, весьма неуклюже – под просторной одеждой уже вырисовывался животик. Молодой король подхватил ее и приподнял над полом.
– Ну, как ты? – спросил он шепотом. – Как у тебя дела? Как себя чувствуешь?
– Ты жив, – вздыхала, смеясь, Эльсвиса. – Ты все-таки жив. Мне сказали, что ты погиб.
– Какая ерунда, – возмутился молодой человек. – Кто говорил? Королева? Ты ведь могла пострадать от беспокойства. У тебя все хорошо?
– Я крепкая.
– Ну, и слава Богу, – Эльфред аккуратно поставил жену на пол. В залу уже входили его воины и устраивались на своих постелях. И хотя на молодого правителя и его жену никто не посматривал, потому что это считалось невежливым и наглым, они не желали обниматься публично. – Как мой отпрыск?
– Он здоров. Учится ходить. Но медленно и неуверенно.
– Ну, ничего. Он скоро не только пойдет, но и побежит, – Эльфред нагнулся над кроваткой и, обдавая сына ароматами поля и конского пота, принялся его рассматривать. Чистенькое, умилительно серьезное личико, трогательно опущенные ресницы, полные губки, строго поджатые бантиком. – Какой славный. Я хотел бы его поцеловать.
– Не буди. Не надо.
– Ладно. Потом, – молодой король принялся распускать ремешки кольчуги. – Подготовь мне красную тунику и расшитый плащ. И золотые украшения. Мне надо будет появиться во всеоружии. Взгляд Эльсвисы
