провальского дворца в безопасное место, но как на человека, которого стоило бы хотя бы осмотреть. И, взглянув, почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Перед ним, закрыв глаза и сжавшись, лежала такая красавица, что в первый момент Мэлокайн подумал – он, должно быть, от усталости галлюцинирует. А когда понял, что пребывает в здравом уме и твердой памяти, поневоле залюбовался.
А в следующий миг его скрутила ненависть. Ненависть к выродку, который сделал с девушкой такое. Впервые в жизни ликвидатор ощутил холодную злобу на вырожденца – прежде он понимал, что все их выходки – лишь следствие их состояния. Но умом можно понимать все, что угодно. Особенно если не видишь перед собой жертв преступлений. А теперь он видел и понимал – будь провальский властитель еще жив, с Мэла сталось бы не ликвидировать его, а убить. Хладнокровно и жестоко.
Он осторожно, стараясь лишний раз не касаться тела девушки (то, как она дрожит при одном прикосновении, мужчина уже заметил... неудивительно – вот что он подумал), стащил оба чулка. Потом взялся за стальной ошейник. Металл оказался крепче, чем кольцо в стене, но и ошейник вскоре лопнул в руках мужчины. Ликвидатор отшвырнул искореженную полосу металла – та загремела по паркету, врезалась в стену и отскочила в магнитофон, повредив боковую стенку.
Истерзанное, измученное тело девушки показалось ему невесомым. Он аккуратно поднял ее и, перенеся, опустил в ванну, полную теплой воды. Наверное, от прикосновения горячей воды ей стало больно, но она не издала ни звука, только вздрогнула.
Он мыл ее с помощью полотенца – все мочалки, которые здесь имелись, казалось, были способны «спустить шкуру» с девушки едва ли не в буквальном смысле – такие жесткие. Оно и понятно, ведь Мэл рассчитывал на свою неуязвимую шкуру. Она не отвечала на вопросы, но реагировала на голос – он это чувствовал. Когда звучал голос, девушка начинала прислушиваться и, должно быть, забывала о своем страхе, переставала корчиться под его ладонями. Поэтому Мэл начал говорить – все, что приходило в голову, всякую ерунду.
– Тише, тише... Все хорошо, все в порядке. Ну вот, еще немного... Тише, все будет в порядке.
Он и сам краснел, когда вынужден был касаться рукой, обмотанной полотенцем, ее бедер и живота. Мэлокайн старался воспринимать себя просто как врача, может быть, как сиделку. И ему не становилось жарко – только неловко. Он мыл ее, стараясь не тревожить лишний раз, хотя где уж там. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на несчастной жертве провальского властителя живого места нет – мужчина нашел даже следы недавних ожогов. Обрабатывать раны он умел.
Хотя и чувствовал, что вот-вот упадет от усталости, Мортимер извлек из шкафчика флакон мази, которую использовал лишь в самом крайнем случае – она заживляла любые раны, даже загноившиеся, причем с такой стремительностью, что оставалось лишь дивиться – и обмазал девушку с головы до ног. А потом добавил слой «гибкой пыли» – лечебной пудры, которая при контакте с естественной влагой человеческого тела создавала тончайший, словно пленка, налет, дышащую повязку на коже. Этот процесс был немного болезнен, но девушка опять почти не отреагировала. Мэл завернул ее в одеяло и положил на кровать. Подумав, сделал инъекцию седативного средства и, убедившись, что страдалица уснула, повалился и сам – рядом с кроватью, на коврик, без сил.
Он проснулся раньше, чем его «подопечная». В мгновение перехода от сна к яви он вспомнил, что в убежище оказался не один, и, едва открыв глаза, приподнялся на локте – посмотреть, на месте ли? Она еще спала, видимо, действие лекарства еще не закончилось. Принимая ванну, он внимательно прислушивался к происходящему в комнате. Отдыха и расслабления не получилось, конечно. Услышав, что девушка в соседней комнате шевелится, Мэлокайн выскочил из воды и торопливо влез в свежую одежду. Выглянул из ванной.
Она с трудом приподнялась на постели, но, увидев мужчину, побелела и съежилась. Даже не заслонялась руками, но отчаяние, вспыхнувшее в каждой черте лица и фигуры, было таким глубоким, что сердце Мэлокайна стиснула жалость. Он покашлял, сперва не зная, что делать.
А что тут можно сделать? Во взгляде девушки не было ни проблеска понимания. Объяснить ей, что с ней больше ничего плохого не произойдет, бессмысленно – не поймет. Во взгляде несчастной пленницы провальского вырожденца застыл ужас. Что ж, Мэл хоть и не мог представить себя на ее месте, он представлял, в чем тут дело. Он понимал, что у нее были все основания сойти с ума от страданий, унижений и страха.
Но почти все на свете можно вылечить. И самый главный тут врач – время. В девушке ликвидатор не чувствовал ни тени вырождения, значит, ее здоровая душа рано или поздно сможет исцелиться.
Мэлокайн подошел к шкафу, стараясь не смотреть на нее – взгляды страдалицу нервировали.
– Как ты спала? – спросил он, зная, что ответа не услышит. – Нормально? Уже не так болит? – девушка со страхом следила за ним. – Потерпи. Еще немного – и все будет хорошо... У меня нет ничего на твой размер. Возьми мою рубашку... А лучше даже футболку. Вот эту.
Он протянул ей свою одежду, но девушка не взяла. Тогда мужчина положил футболку на кровать рядом с ней, вздохнул и вышел.
Когда Мэл вернулся с кухни с подносом, где стоял чайник, две чашки, горячие гренки, колбаса, сыр и пакет кексов с вареньем, она уже успела одеться. Футболка великана-Мортимера была ей по колено, даже ниже, широкие складки совершенно скрывали фигуру, но для надежности девушка еще закуталась в одеяло и полулежала на постели. Есть она не стала – ни гренки, ни кексы, ни колбасу – и тогда Мэлокайн принес ей из холодильника пакет молочного коктейля. «Ничего, пусть отойдет, – решил он. – С голоду за пару дней умереть не должна».
Но получилось, что так или иначе придется выбираться из убежища и отправляться по магазинам. Ведь у него для девушки нет ничего – ни белья, ни одежды, ни обуви. Мало медикаментов, может и не хватить на ее лечение, и – что самое главное – нужен хотя бы самый примитивный медицинский тестер, рассчитанный на женский организм. Легко догадаться, что провальский правитель – как там его, Арман-Улл – девушку в своей спальне держал не просто так. А к гинекологу ее сейчас не отведешь. Вдруг у нее что-нибудь серьезное, и надо класть несчастную в больницу, откуда Мэл знает?
Ее никуда сейчас не отведешь, вдруг понял Мортимер. У нее нет документов, нет разрешения на пребывание в Асгердане. Она здесь вне закона. Любой Блюститель Закона почтет своим долгом выкинуть ее обратно в Провал, прямо так, без одежды, без памяти, израненную... Закон суров, но это закон – так они говорят. Ни в одном городе ей нельзя появиться, пока не будет получено хоть какое-нибудь разрешение. Любое. Самое полузаконное.
– Ничего, – сказал он вполголоса. – Мы тебе оформим статус беженки. Ведь такое возможно. Придумаем что-нибудь.
Мэл вытащил ноутбук и подключил его к сетевому разъему. Разъем в убежище был, не было кабеля, соединяющего его с единой системой. Но это было и не нужно. Вместо соединения в распоряжении Мортимера была магия. Поразмыслив, он решил, что важнее сперва одеть-обуть подопечную, да раздобыться медицинской аппаратурой, а уж потом решать вопрос ее официального статуса.
Мэлокайн забрался в коммерческий участок сети и быстро нашел с десяток фирм, торгующих женской одеждой. Поскольку каждая из них рисовалась друг перед другом, как только могла, чтоб сделать список услуг длиннее, чем у конкурента, Мэл быстро нашел пункт «одеть женщину с ног до головы». Выбрав эту форму услуги, мужчина оказался на прямой связи с продавщицей, и тут-то с замешательством понял, что подобрать женщине все необходимое не так-то просто. Во-первых, надо знать уйму цифр. А во-вторых, надо представлять, которая из них к чему относится.
«Откуда я знаю, какой у нее размер груди?» – напечатал он в ответ на вежливый вопрос продавщицы».
«А если на глаз?» – немедленно отреагировала та.
Мэл покраснел. Он покосился на свою подопечную и вздохнул. Хочешь – не хочешь, а придется ее беспокоить.
В каждом из «убежищ» ликвидатора было все, что только может понадобиться мужчине-холостяку, в том числе секундомер для готовки и швейный сантиметр – чтоб отмерять размер заплаток. Девушка не сопротивлялась обмеру, только дрожала под его руками.
После того, как он набил результаты обмера в сообщение, последовала недолгая пауза.
«А вы уверены, что все цифры правильны?»
«Так я ведь только что обмерил».
